— Ничего, ничего. Все будет нормально. Через пару дней память должна начать восстанавливаться, — Однако бодрость в голосе показалась Оле несколько преувеличенной.
— Полис есть? — негромко спросил доктор. — Ах, да, она–же с улицы. Ладно, отметьте, после обеда пусть свозят к гинекологу, и проследите, чтобы ее внесли в сводку для УВД. Отправили? Ну и ладушки. Девочка вроде ухоженная. Может, родных отыщут… — Врач повернулся к старухе.
После кольнувшего комариком укола Оля проспала весь день. А среди ночи вернулась ржавая игла. Пронзила из виска в висок, вновь выжигая мозг белоснежным, кружевным огнем. Терпела, сколько могла. Мертво сжав зубами угол одеяла. Под конец не выдержала, застонала.
Пожилая соседка, сварливо выругалась, протопала в коридор, вызывать дежурную.
Медсестра, недовольно вздыхая, вынула ампулу, украдкой глянула на спящих соседей, и незаметно уронила стеклянный цилиндр в кармашек крахмального халата. — Куда же я его? Ага, вот. — Укол безобидной глюкозы помог мало. Спас ее от ставшей нестерпимой боли, привычный омут беспамятства.
Третью ночь ждала обреченно. Бездумно глядя в узоры трещин на потолке.
«Ожидание хуже самой смерти, — вынырнули вдруг затертые слова. — Смерть? Это хорошо. Это когда ничего. Ни ржавой иглы, ни кружевной белизны. Ничего».
Ждала долго. Но боль не пришла. Голова тихо кружилась, подташнивало, но игла не появлялась. Задремала Оля под утро, когда послышалось бормотание уборщицы.
Разбудил ее все тот же доктор. — Ну–с, как мы себя чувствуем? — присел эскулап возле кровати. — Э… милочка, — потянул он носом. — Маша, а что, она утку не просила? Ну, вы, голубушка, проследите. Ладно, ладно, знаю, что некому… Склонился к пациентке. Вкусно пахнуло французским одеколоном.
Улыбнулась, несмотря на стягивающую губы повязку, прошептала: — У вас хороший вкус.
Он поднял брови: — Ай?
Оля пояснила: — Хороший одеколон.
Доктор удовлетворенно закивал: — Привык, знаешь ли… Ага, так ты значит ожила, вспомнила? Умничка, — он вновь погладил неровный ежик волос. Ты блондинка?
Она захлопала ресницами: — Каштановые, это как?
Хирург улыбнулся: — Шатенка? Хм… Странно. А как сегодня голова? Болит?
— Нет, сегодня не болела, — и добавила, опасаясь забыть: — Доктор, а что со мной?
— Вовсе здорово, — Повторил эскулап. Выслушал пульс.
— Что гинекология? — Поинтересовался он у сестры. —
Та глянула карточку: — Разрывы, но заживают, назначили процедуры.
— А на пластику возили? Хотя… — доктор махнул рукой. — Ладно, потом. Если вернется, всегда успеем. А нет, и так сойдет.
— Ну, поправляйся, милая, — кивнул, вынимая из толстой стопки новую историю болезни.