— Это небезопасно.
— Сегодня ночью я сделаю исключение и запру двери на замок, — пообещал Майк. — Так что не волнуйтесь.
В следующее мгновение откуда-то выбежал большой ирландский сеттер и кинулся к ним. Мэгги замерла.
— Не бойтесь, он не укусит.
Сеттер в знак приветствия лизнул хозяина в лицо, а потом заплясал вокруг него от радости, вскидывая ноги, как дрессированный пони.
— Сидеть, Брэнди! — скомандовал Майк и обернулся: — Может быть, все-таки войдете? — Он направился к печке. Уселся перед железной дверцей на корточки, и начал колоть лучину.
Мэгги вошла и присела на диванчик.
— Вот разожгу печку и принесу ваши сумки. Есть хотите?
— Даже не знаю.
— Вы когда в последний раз ели?
— Думаю, дня три назад.
— Три дня? Вы что же, все это время провели в машине?
С тех пор как Мэгги заблудилась, она потеряла счет времени и не могла теперь сказать с уверенностью, сколько часов или дней просидела в своем автомобиле.
— Три дня или два, я точно не помню.
Майк кивнул, чиркнул спичкой и поджег бумажный ком, который положил в печь на лучину.
— Сейчас я что-нибудь вам приготовлю, — пообещал он и куда-то ушел.
Мэгги стала смотреть, как в печи разгорается огонь. Неожиданно ее охватило чувство довольства и покоя, которого она не испытывала, казалось, уже тысячу лет.
Веки у нее снова стали наливаться свинцом. Должно быть, она чертовски устала за последнее время: ни минуты не может посидеть с открытыми глазами!
«Это все из-за шока, который мне пришлось пережить», — сказала она себе. Потом, даже не оторвав от пола ног, она откинулась на подушку, лежавшую на диване. Когда Майк вошел в гостиную с чашкой кофе и тостами на подносе, она уже спала мертвым сном.
Майк подумал, что было бы неплохо разбудить Джейка и его жену Мириам. Мириам могла бы позаботиться о гостье, устроить поудобнее, помочь снять испачканное кровью пальто и переодеть ее в пижаму.
Время, однако, давно уже перевалило за полночь. Да Бог с ним, одну ночь можно и в пальто поспать. Поскольку Майк знал, что под пальто у Мэгги ничего не было, сам он не рискнул заниматься ее благоустройством.
Завтра ей станет полегче, подумал он. Крепкий сон придаст ей сил и прочистит мозги. Завтра она уже будет в состоянии позаботиться о себе сама.
Генри умирал от холода. Он стоял у дерева и наблюдал за домом. Время тянулось мучительно медленно. Господи, да лягут они там когда-нибудь или нет? Генри всегда считал, что фермеры ложатся рано.
Ног он уже не чувствовал, рук тоже.
Об огнестрельной ране на голове он старался не думать. Ему казалось, будто она отстрелила ему полголовы. Неожиданно Генри хихикнул: зато вторая половина цела, верно?