— Дело в том, что у вас черные волосы, темные глаза и смуглая кожа. А еще высокие скулы, и это невольно наводит на мысль о том, что в ваших жилах течет индейская кровь.
Майк ухмыльнулся и сказал:
— Я из племени кору. То есть воронов.
— Почему же вас не зовут Майк Зоркий Ворон или еще как-нибудь в том же духе?
— Потому, — Майк пожал плечами, — что моя бабка в свое время вышла замуж за белого по фамилии Стэнфорд.
Мэгги посмотрела на него с любопытством.
— Никак не могу вас раскусить. Откуда, к примеру, у вас на полке «Джейн Эйр»?
Заметив недоумение в глазах своей красивой гостьи, Майк рассмеялся:
— Что ж, по-вашему, индеец и читать не должен уметь?
Мэгги наградила его коротким гневным взглядом.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, и то, что вы индеец, здесь совершенно ни при чем. Просто мужчины обычно не жалуют литературу такого рода.
— Вы хотите сказать, что мужчины в основном бесчувственные создания? А вот я как раз думал, что мужчины конца девяностых…
— Знаете что? Не морочьте мне голову!
— Это книга моей сестры. Она ее здесь оставила.
— Я так и подумала, — произнесла Мэгги и, небрежно покачивая на ноге шлепанцем, сообщила: — Между прочим, она сегодня здесь была.
— Кто? Сьюзен?
Мэгги молча кивнула.
— И зачем она приходила?
— Полагаю, чтобы посмотреть на меня. Она надеется, что у нас с вами сложатся романтические отношения. По крайней мере она на это намекала.
— Мне очень жаль, что так вышло, — вздохнул Майк. — Господь свидетель, как бы я хотел, чтобы люди занимались своими делами и не совали нос куда не следует.
Мэгги фыркнула.
— Зря, выходит, сестра оставила у вас на полке «Джейн Эйр».
— К вашему сведению, я ее прочитал.
— Да что вы говорите? — Глаза Мэгги расширились от удивления. — Ну и как? Вам понравилась?
Майк неопределенно покачал головой.
— Скажем так, я принял содержание этой книги к сведению. Но я лично предпочитаю…
— Детективные романы, — произнесли они оба чуть ли не в унисон и расхохотались.
— А где живет Мириам?
— В первом домике, что справа от амбара. Если хотите, можем к ней вечерком заглянуть.
— Почему бы и нет?
— В таком случае сейчас же ложитесь спать. Вам понадобятся силы.
— Это еще зачем?
— А затем, что у Мириам четверо детей. Старшему только шесть, но и он, и все остальные — настоящая чума.
Мэгги допила кофе и принялась убирать со стола.
— Вот что, стало быть, думает о детях чувствительный мужчина конца девяностых. Вы что же, не любите детей?
— Я очень люблю детей. Но когда они не курят и не пытаются спалить мой амбар, я люблю их еще больше.
— Что же, и шестилетка курит?