– Я переобуться забыла, баб Анечка! Я…
– Погоди! – перебил Серёга, беря обе всё ещё прижатые Наташей к груди ладошки к себе в руки. – Наташ, ты пионерка?
– Ага… – Наташа видимо растерялась.
– Наташ, ну будь другом, а? Никому, хорошо? – Серёга смотрел прямо в глаза. – Никогда?
– Никому… Хорошо… Только когда вырасту… – Наташа тоже умела прямо смотреть в глаза.
– Идёт… – легко согласился Серёга и поцеловал Наташу в её сложенные корабликом ладошки.
Наташа, как завороженная смотрела на его ещё длинный свисающий к полу член, с которого вниз тянулась крошечная перламутровая капелька на сверкающей ниточке. Наташа облизнула пересохшие вмиг губы…
– Ой! Ё! – Серёга стремительно выпрямился, заправляя болтающийся конец в штаны.
Ещё чуть дрожащими от пережитого волнения руками Наташа поплескала в тазике на ноги, натянула босоножки и устремилась к выходу. Но на самом пороге хоть какой-то просвет блеснул в не дававших покоя мыслях (всё же очень мучительно – беречь даже самую тайную тайну на одного!), и она обернулась столь резко, что запрыгала на одной ножке: «Дядь Серёж!».
– А? – Серёга подошёл и наклонился.
«А Катюше можно?», шепнула в ухо ему Наташе.
Серёга улыбнулся, подумал секунду для солидности и сказал:
– Катюше? Катюше можно.
…Если смотреть на край оброненной в аквариум стеклянной пирамидки ранним летним утром несколько минут, то проливающиеся сквозь грани солнечные лучи обращённые в радугу превращают проплывающих мимо рыбок в каких-то невероятно-светящихся всеми цветами существ…
Но бывает это только летом и только ранним утром. А сейчас на календаре в детском доме давно была нарисована занесённая снегом дубовая рощица, и по ранним утрам было не добудиться не только младших малышей, но и самого солнышка. В серых сумерках перед завтраком рыбки в аквариуме удивлённо глядели на Наташу, роняющую крошки корма на поверхность притихшей воды, и напрочь отказывались брать корм из рук.
Обычно по южному тёплая зима была скупа на морозы и снег, особенно под встречу нового года. Но в этом году в снежных сугробах утопала не только дубовая рощица на календаре, снегом выше колена был устелен весь двор детского дома, и морозы порой стояли почти северные. Кирилл Алексеевич, сам сибиряк, на радостях откопал где-то на школьном чердаке три пары слегка приржавевших от долгого неупотребления коньков и принёс из дома ещё пару своих – новеньких. Из дому же он принёс (а точнее прямо пришёл на них) настоящие спортивные лыжи. Радости в окрестностях лежавшего вблизи дикого пруда хватило на три дня, и обернулась она, в конце концов, тем, что неугомонному Кирилл Алексеевичу пришла мысль о поездке всем детским домом на зимнюю спартакиаду, как раз проходившую в Москве, в качестве зрителей, болельщиков и просто туристов на зимних каникулах. Что ж, Вероника Сергеевна на его предложение только, улыбнувшись, пожала плечами, каникулы были в самом разгаре, и даже явно намечавшаяся задержка и опоздание к началу учебного процесса серьёзно не беспокоили – успеваемость в школе по детскому дому уже второй год держалась выше среднеобластных показателей. Кирилл Алексеевич забрал весь детский дом и уехал в Москву на звенящем о морозные рельсы зелёном поезде.