– Я умокла вся, Аннушка, подле тебя! Дозволь мне охолонуть на двор!
– Можно и охолонуть, да не на двор!, – Анна смеётся в ответ, да спускает уж тот сарафан весь раскрытый всё ниже и ниже по Аришке: – Сохни так!..
«Ну што ты, Аннушка?», Аришка рдеть, как голой вся больше оказывается. «Ну и што!», Анна ей в ответ, «Ты же девка. Чего ж нам с тобой тут стесниться? Я тоже вот…» И с себя потянула наверх свой подол…
– Ох-го-го! – час прошёл, Макар с кумом Ирёмой пожаловал в гости в горенку к ним.
Лежат две будто белы-лебёдушки, ноги свиты в косу и целуются так, что когда б вечер, то свечей можно не зажигать. «Ну, Ирёма», Макар говорит, «В самый раз поезд наш. Без опозданиев. Ищи сцепку теперь где уже будем до их примерять!»
Был Ирёма мастером железнодорожным всей деревне, так как лет уж с пяток назад настоящего паравоза видал, да проехал на нём с перегон, доки кондухтор не вытряс его из-под вагонного железного ящика. Так поэтому быстро нашёл, где сцепиться по правилам. Аришку оттянул на себя, она четвереньками и образовалась к нему – засмотрелся аж Ирёма на её розову лишь чуть пушистую выпуклость. «Не дам!», Анна в голос вдруг, «Иё тока вчера пораскрыли-то, девоньку! У ей вавка ещщё не сжилась. Кобелина, кыш!»
– Да что ты, Анна! – Ирёма в ответ, – Я ж не знал! Да и так я… ничего… лишь рассматриваюсь…
– Уже знаю твоё я «рассматриваюсь»! Зализал уж бы лучш…, – Анна втихую выскользнула из-под Аринки к Макару в объятия.
Ирёма склонился к пизде, как к бутону, язык высунул, чуть приложил. Аришка: «Ох!» Закачалась, да поплыла под нею постель, как Ирёма стал тихо ходить языком ей по губонькам розовым…
«Вот смотрю я и поражаюсь што…», Макар куме на ухо, «Ведь и пьян может быть человек, а так ведёт языком себя, будто хлопец из милкой на нежничаньи! Глянь, как девку пробирает-то уж…» «Он такой у мя! Ласковый…», потянулась всем телом Анна, да на Макара оборотилась задком: «Ужось дай-ко я умощусь на твово, кум Макарушка!..»
Макар крепко за бёдра куму охватил, да уж вгнал ей так, что в яйцах ломотко отозвалось: «Держись, кума!» Яро вздёр – вместе охали, что Аришка под языком, что кумушка Анна на хую корчажном. Да Аришка успела отохаться и хватило ей – молода; Анна же хоть и успела уж раз, так лишь в охоту вошла. Пока Ирёма её не довёл ещё с пару раз до белого каления, не поуспокоилась. А уже и утихнув шалила всё. Подобралась к Аришке-то нежащейся: «Аришенька, ласковая моя! Будь любимой – потрогай там…» Аришка глядь – перед ней ножки белые, крепкие, на стороны пораскинуты, а там… Аришка потрогала пальчиком за алы края кучерявой розетки у Анны, капля белая оттуда возьми и скатись. «Язычком, дева-девочка моя ненаглядная…», Анна подсказывает. Аришка не сразу решилась. У пизды же такой оказался странный ей вкус: всё же двое уж впарило Аннушке… Да подёрнулась Аннушка на остром язычке, Аришка глаза и наверх: «Что с тобой?» «Ничего-ничего это, пава, благо то мне, лижи…», Анна ей и по головёнке поглаживает. Аришка и полизала ещё, поняв что Анне то хорошо так же делается, как лишь только сама испытала от Ирёмы-то. Под конец аж прижала к себе Анна Аришкину голову, да сжала ноженьки так, что Аришку в жар бросило. Но утерпела Аришка смогла, и Анну долго ещё потом ходуном по кровати поваживало…