Русские сбили бригаду Меллоуна с позиции одним ударом, прошив по диагонали насквозь ее боевые порядки. Бригада, ошарашенная потерями, покатилась назад и была бы неминуемо смята и раскатана по земле, если бы не фланговый удар французов. Русские развернулись против них, и потрясенный Меллоун увел свою потрепанную часть к окраине Радома. Если удастся закрепиться здесь, есть шанс, учитывая помощь поляков, надрать «иванам» задницу.
Арнольд не был трусом, поражение в первом бою и тяжелые потери не выбили его из колеи. За Радом он собирался драться, как за родной Канзас. Если русские его возьмут с ходу, фронт рухнет, как гнилой забор, от Карпат до самой Мазовии, и скоро автобаны Германии задрожат от гула и тяжести «восьмидесятых». Генерал Беркли просто не сумеет стянуть в кулак весь третий корпус – нас разорвут по частям.
Меллоун скинул защитный шлем и вылил на голову, стараясь привести мысли в норму, полбутылки воды. Если бы сейчас, заглянув в командирский фургон, его увидел кто-то из родных или сослуживцев, то поразился бы, насколько он изменился внешне.
Бригадный генерал армии США стал седым как лунь.
Денек действительно выдался тяжелый…
Вашингтон. Округ Колумбия. 31 июля
На президента Соединенных Штатов Америки Ричарда Бората Обайя было неприятно смотреть. Всенародно избранный лидер сильнейшей державы планеты внешне выглядел, как труп недельной давности. Сначала похороненный, затем выкопанный колдунами вуду, оживленный и облаченный для потехи в безупречный костюм. Красноречивый, обаятельный президент превратился за последние трое суток в издерганное, нервное существо. Лицо приобрело землисто-серый оттенок, осунулось, глаза покраснели от бессонницы и ночных бдений. Вместо белозубой, глуповатой улыбки во все тридцать два зуба Обайя, из-за появившегося нервного тика, демонстрировал корявый оскал в духе африканских ритуальных масок. Руки периодически дрожали, и, чтобы это прекратить, врачи прописали президенту успокоительное. Но препараты дали обратный эффект, и тому, видимо, стало только хуже.
Ночью Ричард Обайя был чрезвычайно активен, днем же пребывал в состоянии стресса и апатии, прерываемой внезапными вспышками гнева.
Роберт Пирс, прорвавшийся к президенту, был шокирован внешними переменами президентского облика, особенно если учесть, за какое короткое время произошли эти метаморфозы. В голове мелькнула шальная мысль, что первый чернокожий лидер Америки, ее надежда на «светлое будущее», сейчас здорово напоминает Гитлера в последние дни жизни, запертого в бункере под Рейхсканцелярией. От такого сравнения даже железобетонному Пирсу стало не по себе…