— Женщина, не умничайте, люди отдыхают, — услышала в свой адрес сзади.
Человек триста начали подъем. Группа за группой. Слышались обрывки разноязыких разговоров. Я внедрилась в группу поляков-католиков, которые шли молча и сосредоточенно, никто из мужчин не курил. Минут через десять кто-то тронул меня за руку.
— Извините, — сказала по-русски женщина. — Почему вы сказали, что на вершине грехи не простятся?
Вероятно, это было не самое подходящее время, но по дороге я стала с полной серьезностью объяснять женщине, что грехи прощаются только на исповеди у священника и для начала надо хотя бы назвать их. Эдак и убийца поднимется на гору и что ему — пожалуйте, вот тебе прощение? Или разворовал миллионы, поднялся наверх, получил отпущение — и воруй дальше? Можно снова на Синай приехать… Женщина сочувственно кивала, а я до смешного часто спотыкалась: невозможно было много говорить и двигаться без фонарика. Подошли другие тетеньки, на ходу стали задавать другие вопросы — самые элементарные, вплоть до того, как правильно креститься. Ликбез продолжался с полчаса. Полякам шум надоел.
— Рanowie! Proszę się zatrzymać. Idź z grupy. Идите со своей группой…
Женщины позвали меня назад, в группу, с которой я приехала.
Тут стройных рядов, как у поляков и других иностранцев, не наблюдалось. Загадочна русская душа: слышались шутки, смех, мужики, как дети, баловались фонариками, заигрывали в темноте с барышнями. Около меня собралась группа в несколько человек, люди пытались выудить подробности того, куда, собственно, мы идем в ночи? Многие понятия не имели, что именно здесь Бог дал Моисею те десять заповедей, по которым до сих пор живет мир. А в монастыре Святой Екатерины доныне растет куст Неопалимой купины, из которого Моисей слышал Божие повеление вывести свой народ из сытого Египта в страну неизвестную… Пологая дорога сужалась, становилась все круче, говорить было тяжело. Пришлось замолчать. Кто-то сунул мне в руки фонарик.
Одолевали бедуины со своим: «Камель, мадам!», их одногорбые верблюды-дромадеры шли напролом, только успевай расступаться. Вонь от них распространялась почти до вершины. Мы обходили гору по спирали, с левой стороны ничем не огражденная дорога обрывалась в темную пропасть, верблюды шли по самой кромке, и становилось порой страшно — вдруг упадут сами или скинут зазевавшегося туриста. Или туристку, все-таки взгромоздившуюся на «корабль пустыни» и издававшую при всяком повороте истошные крики. Наш проворный проводник Али в белой бедуинской хламиде подгонял нашу группу в одинаковых бейсболках разукрашенной палкой: