Это — следующее дело. Братья-разбойники… Они же три богатыря. Они же мушкетеры. Откуда у них такие бабки? А вот… Буквально: не было ни гроша — да вдруг алтын!
Нашел я способ срубить бабла по-крупному. И сравнительно честным образом, как сказал бы великий комбинатор… И земляки мои тут оказались в самый раз как нельзя более кстати. Художник, архитектор и — надо ж было так сложиться! — Петр по первой профессии оказался садовником! То есть специалистом по искусственному озеленению. Готовая дизайнерская команда. Оставалось только появиться такому крутому менеджеру, как я, и — вуаля! — так сказать, деньги можно грести лопатой!
Представляете, сколько стоит оформить какой-нибудь званый вечер для депутата Конвента или банкира? Где посреди зала специально сооружается фонтан, выложенный золотом? Или целиком интерьер купленного свежим богачом особняка? Да если еще вместе с подрядом на строительные работы?.. На порядок, а то и на два побольше, чем с бедного сеньора Аретини. Правда, ассигнациями… Ну да нам без разницы — главное, чтоб было! Конечно, не все так шоколадно… Ибо кому попало не закажут. Как и во всяком бизнесе во все времена, здесь тоже все давно схвачено. И хотя такого слова, как «дизайн», еще нет, но те, кто промышляет подобным оформлением, — очень даже имеются. И так просто между них не влезешь.
Ну, а я — влез! И очень даже леХко…
Как? Да как и всегда же: по знакомству.
Дело в том, что в Люксембургском дворце, который после свержения прогнившего самодержавия новая власть демократично преобразовала в тюрьму (ну вот такая тут мода была: тюрьмы в дворцах устраивать), с прошлого еще года сидит Давид. Не тот, который работы Микеланджело, а тот, который известный французский художник. А по совместительству — ужасный террорист и известнейший монтаньяр. Бывший депутат Конвента и друг Робеспьера. Голосовавший за казнь короля и прославившийся пламенными речами во времена якобинцев. Сидит он там в ожидании смертного приговора. Но… Уже всех, кого надо было, — давно гильотинировали. А Давида — никак не могут. Потому как суд не в состоянии оказался предъявить ему ни одного обвинения. Как выяснилось, ничего серьезнее болтовни за сим ужасным радикалом не обнаруживается. Всю зиму копали — так и не откопали.
Ну и как с ним быть — не знают. Но больно уж знаменит как художник. Так что дело явно идет к тому, чтобы просто выпустить. Правда, когда это будет, — пока неизвестно. Но я — своей памятью из будущего! — помню, что отпустили. Ибо он потом еще меня — Наполеона — нарисовал при переходе через Альпы верхом на вздыбленном коне… Да… На перевале Сен-Бернар. Известная картина… И мне отчего-то кажется, что даже если здесь параллельная реальность — все равно выпустят. Ибо кому он на фиг нужен?