— Она какая-то странная, тебе не кажется? — спросила Клотильда Пьера, помогавшего уносить на кухню тарелки.
Он холодно посмотрел на жену. Вечно она находит странности там, где их нет и быть не может.
— У вас вчера мать умерла, — проговорил он, унося блюдо с сыром и хлеб.
Клотильда столкнулась с ним в коридоре, когда он шел обратно.
— Послушай, — шепнула она ему на ухо. — Куда подевалась ее мягкость? — Она как привязанная тащилась за ним до посудомоечной машины. — Что скажешь?
Пьер напрягся. По опыту он знал, что, когда Клотильда вот так заведется, уйти от ответа на ее вопросы не удается никому.
— Может, решила наконец перестать играть в молчанку?
— В какую молчанку? — удивилась Клотильда.
— Ну как, все же привыкли, что из нее сроду слова не выжмешь. И девчонкой такая была, и потом, когда замуж вышла.
— Да ты что? — Разумеется, Клотильда знала, что ее сестра не любит лишний раз раскрывать рот, предпочитая, чтобы за нее говорили другие. Вечно она кому-нибудь отдавала свой голос — сестре, мужу, ребенку или отцу. — Ты что, хочешь сказать, что я во всем виновата? — Она воинственно тряхнула шевелюрой.
— Ни в коем случае. Мое слово все равно ничего не изменит.
Как всегда, Клотильда надеялась получить в лице мужа снисходительного собеседника, и, как всегда, напрасно.
— Ну где вы там? — В кухонном проеме возникла голова Виктора с вытаращенными глазами, без слов взывавшими: «На помощь! Мы больше не знаем, о чем с ней говорить!»
— Что у тебя с работой? — спросила Клотильда, возобновляя прерванный разговор.
— Хорошо, все хорошо, — выдохнула Алиса. — Работы все больше и больше.
— А у тебя не возникало желания перейти в какой-нибудь более современный музей? — вступил Пьер, лишь недавно открывший для себя существование искусства.
Алиса засмеялась:
— Ах эти современные музеи! Знаешь, чем они заполнены? Пустотой! Огромное помещение, не меньше ста квадратных метров, сверкающее белизной, а в нем — две инсталляции. Нет уж, это не для меня. Я предпочитаю Фрагонара в пыльном и плохо освещенном зале. — Она поднесла к лицу ложку, в изогнутой поверхности которой отражалось ее искаженное лицо. — Я противница новейших технологий, так Шарль говорит. Лучше уж я вступлю в связь с античным бронзовым сатиром, чем с роем мух над кучей постмодернистского дерьма.
Клотильда зажала рот рукой, Поль громко расхохотался, а Виктор уставился на отца, который улыбался своему бокалу с вином.
— Ну ты сказанула! — хмыкнула Клотильда. — Ничего себе!
— Хотя правы, конечно, вы, — продолжила Алиса, теперь обращаясь к Виктору, известному своим интересом к юридическим основам предпринимательства. — Настоящее — это власть моды. Против него не попрешь. А виноваты всегда те, кого больше нет. Удел мертвецов — забвение.