А ещё крик Натали: «Спаси!», так требовательно, словно никто, кроме меня, ничем не сумеет помочь. А я сумею? Я вообще не знаю, что делать! Я даже не знаю, зачем я тут. Бросилась, как в омут с головой, — на работу плюнула, квартиру оставила, а у меня там, между прочим, мыши не кормлены, жаб не целован. Правда, мама обещала заходить…
- …мама… — ворвался в мои сумбурные размышления голос тёмного.
— Что?
— Твоя мама звонит. Хочешь поговорить?
— Мама? — я несколько секунд соображала, почему моя мама звонит на телефон Соколу, пока не вспомнила, что он сам оставил ей номер, а наши с Серёжкой мобильники по указанию тёмного отключены и валяются где‑то в сумках.
— Так хочешь? — И в трубку: — Сейчас, Анна Михайловна, она, кажется, ещё не совсем проснулась.
Я потянулась к телефону, но колдун отдёрнул руку.
— Я не знаю города, подумай заодно, где можно встретиться. За твоей мамой присматривают ребята Антона, но возможно, следит ещё кто‑то. Не хочется, чтобы через неё вышли на нас. Не волнуйся, — он заметил, как я испугалась, впервые осознав, что маме тоже может грозить опасность, — головой ручаюсь, что с ней ничего не случится. Просто подумай, как можно незаметно забрать у неё пакет. Может, пусть она оставит его в какой‑нибудь камере хранения, или…
— Вот что фильмы о Бонде с людьми делают, — насмешливо посетовал Серый. — Скажи теть Ане, чтобы на работу сумку взяла — она ведь там же работает? — а мы зайдём, как раньше.
— Не мы, а мы, — со значением поправил Сокол, когда я, недолго поговорив с мамой, объяснила ему план. — Пойдём мы с Асей, а ты останешься здесь.
— А как же «пока смерть не разлучит нас»? — спросил Серёжка, и тёмный торжественно назначил Натали исполняющей обязанности смерти на время нашего отсутствия.
Времена, когда я стыдилась признаться, кем работает моя мать, остались далеко в прошлом. Мама у меня ведьма — интересное и достаточно прибыльное занятие. А всё остальное — для пенсионного фонда. Совсем немного осталось до выхода на заслуженный отдых, а пока можно за символическую зарплату елозить тряпкой школьные коридоры и читать по ночам книжки в коморке сторожа.
— Мамы разные нужны, мамы разные важны, — флегматично заметил Сокол.
На улице уже стемнело, когда мы вышли из дома и, делая вид, что не замечаем плетущегося за нами «алкаша», дошли до автобусной остановки.
— Она не всегда была техничкой и сторожем, — зачем‑то сказала я. Да, поторопилась с выводами: задевает меня такое пренебрежение, до сих пор задевает.
— И кем же она была? — Тёмный придержал меня, не дав тут же кинуться к подъехавшей маршрутке.