Джастина с любопытством смотрела на обычно неразговорчивого слугу, который, как оказалось, способен рассуждать вполне здраво.
— Мне было бы интересно услышать твое мнение, Фриц, о том, чем отличаются англичане. Ведь ты же немец, правда?
— Да, — кивнул тот и с достоинством добавил: — Я немец. А что касается англичан… Это очень своеобразная нация, миссис Хартгейм. В их поведении есть многое, с чем я готов согласиться, но кое-что меня смущает.
— Например?
— Ну, например, если попробовать высказать какую-нибудь мысль типичному англичанину, он даже не подумает разобраться, верная она или неверная. Его интересует только одно: убежден ли ты сам в том, что говоришь. А между прочим, важна идея, независимо от того, искренне ли верит в нее тот, кто ее высказывает. Вот из-за этого, мне кажется, происходят все беды англичан. Они прежде всего обращают внимание на личность собеседника, а не на то, каких принципов он придерживается. Можно говорить полнейшую чушь, но если делать это с совершенно серьезным видом, то ни один англичанин не усомнится в том, что ты не прав. Наверное, это облегчает жизнь дипломатам, которые вынуждены иметь дело с английскими политиками. Но нам, простым людям, это лишь усложняет жизнь. Миссис Хартгейм, — неожиданно он повернулся к Джастине, — вы не возражаете, если я затоплю камин? Мне кажется, что вечер сегодня излишне прохладен, и даже паровое отопление не спасет.
Джастина кивнула.
— Конечно. Честно говоря, я давно хотела попросить тебя об этом, но из-за нашего разговора позабыла. У меня уже немного озябли ноги.
Фриц стал возиться с поленьями в камине, а Джастина, поднявшись с кресла, немного прошлась по гостиной, чтобы согреться. Заметив на диване свернувшуюся калачиком кошку, она взяла ее на руки и, поглаживая по гладкой лоснящейся шерсти, остановилась у окна.
Она смотрела на высокие арки соседних домов, где царила черная тьма. По хорошо освещенной улице еще ходили прохожие, в большинстве своем, очевидно, туристы, потому что коренные жители Лондона в такое время либо готовились к следующему рабочему дню, либо только начинали вечеринку, которая должна была продлиться до утра.
Вечерняя заря уже давно угасла, и над землей спустилось темное, покрытое мелкими точками звезд небо. Окна большинства домов напротив были ярко освещены, а кое-где за задернутыми портьерами виднелись силуэты многочисленных гостей, которые с бокалами в руках прохаживались по просторным гостиным богатых квартир. На фоне темного неба крыши соседних домов выделялись светло-серыми пятнами. Из труб в ночное небо поднимались тонкие струи дыма — очевидно, везде горели камины. Сизоватыми лентами дым поднимался в ночное небо.