— Мистер Кеспер, разрешите познакомить вас с представителями «Дома полумесяца», — сказала женщина. Затем приглушенным голоском сообщила своему боссу наши имена. Все это вполне могло происходить в Ватикане.
Потому вопрос, который вдруг мне задал Кеспер, прозвучал, мягко говоря, неожиданно. До этого мгновения разговор у нас шел относительно невинный. Кеспер расспрашивал о том, чем мы занимаемся в «Доме полумесяца», и мы старались отвечать как можно лучше. Он выражал восхищение нашими усилиями и, казалось, искренне старался вникнуть в наши намерения и цели. А затем обратился непосредственно ко мне.
— Скажите, доктор Ремлер, вы были уверены в его виновности? — спросил он.
— Простите? — сказал я.
— Тот процесс над раввином, — пояснил Кеспер. — Вы считали его виновным? Видите ли, я в этом не уверен. И насколько я понял, его участь решили ваши показания.
Я был ошарашен. Последнее, что я собирался обсуждать с Арнольдом Кеспером, так это мое участие в том процессе.
— Думаю, раввин мог быть виновен, — ответил я. — Хотя совершенно ясным это дело не назовешь.
Миллиардер покачал головой.
— Ответ чрезмерно дипломатичен, — сказал он. — Я уверен, что в глубине души вы храните более чем определенное мнение — либо да, либо нет. Я не прав?
— Да нет, правы, — сказал я. — Просто мне кажется, что моему определенному мнению лучше бы там и остаться. В глубине души.
Кеспер поджал губы.
— Доктор Ремлер, — сказал он. — Я пришел бы в полное смятение, если бы выяснилось, что ваша сдержанность объясняется одним лишь нежеланием противоречить мне. Возможно, вам требуются некие подтверждения того, что ваша откровенность никак не скажется на моих намерениях в отношении «Дома полумесяца»?
— Нет, не думаю, что они так уж необходимы, — ответил я.
— Ну, конечно, думаете. Я бы солгал, сказав, что ваш отказ поделиться со мной вашими сокровенными мыслями об этом раввине — о его виновности или невиновности — не нанес бы никакого вреда тем чувствам, которые я испытываю к «Дому полумесяца». Это, может быть, и нехорошо. Но тем не менее честно. Так что, боюсь, мы с вами зашли в тупик.
Все взгляды были устремлены на меня, все ждали моего ответа. Я откашлялся и громко объявил:
— Виновен, как сам грех.
— А это что значит? — переспросил Кеспер, который, вне всяких сомнений, отлично меня расслышал.
— Я сказал, что уверен в виновности раввина.
— Вот и мне показалось, что вы сказали именно так. — Он засунул руки в карманы и наклонился ко мне. — Удивительно, на что только люди не идут ради денег.
Я промолчал. А Кеспер с безжалостной веселостью в голосе продолжил: