Болезненное землистое лицо герцога Грефена налилось кровью. Черные глаза Триники с любопытством смотрели на смертника.
– Пусть меня обезглавят моей собственной саблей, – заявил капитан.
Судья уставился на герцога. Грефен убрал со лба прядь прилизанных белокурых волос, которые растрепал ветер, и громко фыркнул.
– У меня нет возражений, – бросил судья уже другим, надтреснутым голосом и снова с опаской оглянулся на герцога.
– Принесите его саблю! – крикнул Грефен. Один из охранников помчался выполнять приказание.
Фрей окинул герцога холодным взглядом. Даже в военной форме тот выглядел испорченным подростком. И вызов, сверкавший в глубоко посаженных глазах, казался мальчишеским. Фрей подозревал, что Грефен не обладал ни сердцем, ни чувством юмора. В действительности он был повинен в гибели сына эрцгерцога и нескольких десятков пассажиров, летевших на «Тузе Черепов». Дариан был уверен, что преступление нисколько не беспокоило герцога. Если в нем и существовала хотя бы капля человеческого тепла, она предназначалась только Всеобщей Душе.
Рядом с ним стоял Галлиан Тейд. Выразительное лицо с резкими чертами, длинным крючковатым носом, острой черной бородкой. Он казался угловатым и колючим, а герцог – мягкотелым и округлым. Тейд таращился на Фрея самодовольно и презрительно. Конечно, он долго ждал, когда же негодяй, соблазнивший его дочь, попадется ему в руки. Теперь-то его постигнет заслуженная кара.
И Триника. Фрей не мог отгадать, о чем она сейчас думала. Ее бледное, какое-то призрачное лицо было абсолютно бесстрастно. Радовалась ли она тому, что присутствует на его казни? Хотела ли избавиться от старых воспоминаний? Или поддалась ностальгии и жалела о том, что доставила к герцогу «особо опасного преступника»?
Грефен уничтожил «Туз Черепов». Тейд подстроил все так, что в этом обвинили Фрея. Триника изловила его.
У него имелись реальные основания убить каждого. Но времени хватало лишь на одного. И он уже решил, с кем поквитается.
Из казармы примчался стражник с саблей. Грефен взял клинок и передал палачу. Тот восхищенно провел пальцем по лезвию и, зашипев сквозь зубы, поглядел на глубокий порез.
– Не мог бы ты ее снять? – спросил капитан и передернул плечами, указывая на петлю. Палач сунул саблю за пояс, подошел вразвалку и снял веревку одной рукой.
– Становись на колени, парень, – сказал он. Фрей повиновался. Затем пошевелил кулаками связанных рук и покрутил головой.
Он посмотрел на повозку-клетку. Скоро настанет их очередь. Пин был ошарашен и испуган. Крейк пребывал в оцепенении и, конечно, осознавал весь трагизм ситуации. Сило казался непроницаемым. Харкинс забился в угол, отвернувшись в другую сторону. Малвери грустно улыбнулся капитану и поднял большой палец. Фрей кивнул, благодаря за молчаливую поддержку.