Мэдж остановилась. Ее напускного безразличия как не бывало. Сегодня у нее была изнурительная первая половина дня — покупатели тяжелые, и мадам совсем задергала ее. С внезапной вспышкой злости она повернулась к Эдварду.
— И что тебе мешает? Здесь полно такси.
Он не сводил с нее глаз, озадаченный этим неожиданным гневом. Она продолжала, все больше распаляясь:
— Зачем являться и говорить такие вещи? Ты же не имеешь их в виду всерьез! Ты думаешь, что после адского утра мне сразу же полегчает, едва мне напомнят о существовании таких мест, как Айнсвик? Уж не считаешь ли ты меня признательной за такой лепет о том, как охотно ты бы забрал меня отсюда? До чего благостно и фальшиво! Ты ведь ни одного слова не подразумевал буквально. А знаешь ли ты, что я бы душу свою продала за то, чтобы поспеть к поезду в 2.15? Мне невыносимо даже думать об Айнсвике, понимаешь? У тебя были добрые намерения, но ты жесток, Эдвард! Сказать такую… такое…
Они стояли друг против друга, мешая толпе служащих Шафтсбери-авеню, спешащих перекусить. Но они не видели никого вокруг. Эдвард, не отрываясь, глядел на нее, словно внезапно разбуженный.
— Ну что ж, черт побери, — сказал он. — Мы едем в Айнсвик в 2.15.
И он тростью подозвал проезжавшее такси. Машина подкатила к панели, Эдвард открыл дверь, и Мэдж, немного оглушенная, села. «Паддингтонский вокзал», — распорядился Эдвард, усаживаясь рядом.
Они ехали молча. Губы Мэдж были крепко сжаты, а в глазах был бунт и вызов. Эдвард глядел прямо перед собой. Когда они томились у светофора на Оксфорд-стрит, Мэдж сказала агрессивно:
— Я, кажется, втянула тебя в игру.
— Это не игра, — коротко ответил Эдвард.
Такси рывком тронулось с места. Но лишь когда оно свернуло налево, по Эджвэйр-Роуд к Кембриджской Аллее, к Эдварду как-то сразу вернулось нормальное восприятие жизни.
— Нам не поспеть на 2.15, — сказал он и постучал по стеклу, отгораживающему сиденье водителя. — К «Беркли», пожалуйста.
— Почему это мы не поспеем? — холодно спросила Мэдж. — Сейчас двадцать пять второго.
Эдвард улыбнулся.
— У тебя с собой ничего нет, малышка Мэдж. Ни ночных рубашек, ни зубной щетки, ни тапочек. Знаешь, есть еще поезд в 4.15. А пока мы позавтракаем и все обговорим.
Мэдж вздохнула:
— Это так на тебя похоже, Эдвард, — не забыть практической стороны. На порывах далеко не уедешь, верно? Ну да ладно! Это был хороший сон, покуда он снился.
Она вложила свою руку в его и улыбнулась прежней улыбкой.
— Прости, что я набросилась на тебя, как торговка рыбой, — сказала она. — Но знаешь, Эдвард, ты вывел меня из себя.