— Только не изумруды, — сказал Эдвард, отодвигая обитый бархатом лоток.
Генриетта в зеленом твиде… Генриетта в вечернем платье словно из китайского нефрита… Да, только не изумруды. Мэдж удерживала, как могла, крохотную, клюющую боль в сердце.
— Выбери для меня сам, — сказала она Эдварду.
Он наклонился над лотком и взял кольцо с одним бриллиантом. Не очень крупным, но прекрасного оттенка и пламени.
— Мне нравится это.
Мэдж кивнула. Она лишний раз убедилась в том, какой у Эдварда безупречный вкус. Она надела кольцо на палец, а приказчик с Эдвардом отошли в сторонку.
Эдвард выписал чек на триста сорок два фунта и с улыбкой вернулся к Мэдж.
— Пойдем-ка, — сказал он, — и будем безжалостны с мадам Элфредж.
— Дорогая! Я вне себя от радости!
Леди Энгкетл протянула Эдварду свою изящную руку, а другой мягко коснулась Мэдж.
— Вы были совершенно правы, Эдвард, что заставили нашу Мэдж бросить этот жуткий магазин и привезли ее прямо сюда. Она, конечно, останется здесь и уже отсюда пойдет под венец. До церкви св. Георгия три мили по дороге, а если лесом — то всего одна, но ведь не идти же венчаться через лес. И, я полагаю, служить будет викарий — бедняга, у него каждую осень ужасный насморк. А у младшего священника такой высокий «англиканский» голос, что обряду, возможно, будет недоставать впечатляющей силы. И религиозной тоже — вы ведь понимаете, что я имею в виду. Так трудно настроиться благоговейно, когда кто-то говорит в нос.
«Прием в стиле Люси», — подумала Мэдж. От этого ей захотелось одновременно смеяться и плакать.
— Мне нравится мысль пойти под венец отсюда, — сказала она.
— Вот и прекрасно, дорогая. Платье кремового атласа, а в руках молитвенник цвета слоновой кости — но не букет! А кто у нас будет подружками невесты?
— Нет, нет, я не хочу этой суеты. Очень тихое бракосочетание.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, дорогая. Возможно, вы правы. На осенних венчаниях обычны хризантемы. Я их всегда считала не слишком восхитительными цветами. А подружки, если только не потратить тьму времени, чтобы их тщательно подобрать, никогда не подходят невесте, и одна почти всегда слишком простовата и портит все впечатление, но ее приходится брать, потому что она обычно сестра жениха. Но конечно же! — Леди Энгкетл так и просияла. — Ведь у Эдварда нет никаких сестер.
— Этот пункт, очевидно, в мою пользу, — сказал Эдвард с улыбкой.
— Но хуже всего на венчании с детьми, — продолжала леди Энгкетл, блаженно следуя поездом собственной мысли. — Все ахают: «Какая прелесть!», но, мои дорогие — какое беспокойство! То наступят на шлейф, то завопят: «няня!», а иногда их тошнит. Я всегда удивляюсь, как это девушка может дойти до алтаря в подобающем настроении, когда она не может быть уверена в том, что происходит позади.