Через несколько минут он мчался туда же, откуда приехал.
На следующий день Рогов волновался значительно больше. Но и на этот раз ему не пришлось ждать долее назначенного времени. Еще не пробило и часа, как явился рекомендованный ему Адрияновым секретарь.
— Сегодня я надеялся быть первым, господин профессор, — сказал молодой человек.
— Я сам только что пришел, коллега! — радостно воскликнул Роман Егорович, хотя и соврал, потому что ждал здесь более получаса, именно опасаясь прийти вторым: тогда выяснилось бы, что он в гостинице не живет, а это могло бы навести на подозрение. — Садитесь, пожалуйста! Все ли у вас в порядке? Получили ли вы паспорт?
— Получил, господин профессор.
— Позвольте полюбопытствовать? Молодой человек подал паспорт.
Рогов раскрыл темно-зеленую книжечку, прочитал вслух:
— «Кандидат прав Аркадий Николаевич Барташев», — и сказал: — Теперь, Аркадий Николаевич, нам остается определить наши окончательные условия. Письменных договоров нам нет никакой надобности совершать, так как оба мы — порядочные люди и обманывать друг друга, конечно, не станем. Я выдам вам сейчас двести семьдесят пять рублей на ваши предварительные расходы. Может быть, вы пожелаете что-нибудь оставить вашей мамаше? Кроме того, вам, конечно, захочется проститься с кем-нибудь в Варшаве? Трудно предположить, чтобы у молодого человека с вашей наружностью не было другой привязанности, кроме сыновьей любви к матери? Даю вам сроку двое суток, сам же я в течение этих двух дней займусь изучением одного важного вопроса. Итак, мы едем с вами послезавтра вечером на Берлин. Я изменил свой первоначальный маршрут и уже телеграфировал об этом в Академию наук, где мои коллеги очень заинтересованы каждым моим шагом. Эти два дня вы совершенно свободны. Мы даже видеться с вами не будем, так как я углублюсь в свою специальность. Прошу вас только быть аккуратным и явиться послезавтра к отходу поезда прямо на вокзал, с багажом, так как мною уже заказано на этот вечер отделение для нас обоих. Вот ваши деньги, коллега; пересчитайте их, пожалуйста.
— Совершенно верно, господин профессор: двадцать пять рублей вы мне дали вчера и тут ровно двести семьдесят пять.
— Вы не будете на меня в претензии, любезнейший коллега, если я спрячу ваш паспорт к себе? — спросил Рогов и шутливо добавил: — Я делаю это не из сомнения, а только для порядка, в знак того, что все наши условия теперь могут считаться вполне заключенными.
— Помилуйте, господин профессор, это так понятно! — поспешил согласиться Барташев.
— Пожмем, стало быть, друг другу руку! — весело предложил Рогов. — А теперь давайте завтракать. Я распорядился следующим образом: нам подадут судачка по-польски, зразы тоже польские, так как у меня правило — в каждой стране питаться местными блюдами. Вы ничего против этого не имеете?