И мир от такой наглости опешил ровно так же, как Заболотин.
А мальчик не слушал никого, на любую просьбу, а уж тем паче приказ Заболотина отвечал коротко и зло «Пшёл ты!» и делал то, что хотел. Казалось, ему было плевать на безопасность, но война его пока жалела, пули не брали. Его невозможно было удержать — он умудрялся исчезнуть из виду мгновенно, стоило Заболотину отвернуться… А тому было просто некогда за ним следить, прикрывать его и спорить. Ему за целой ротой следить надо было…
А потом над головой застрекотали вертушки подмоги… Капитан не сразу их расслышал среди стрельбы, но почувствовал, что вот он — конец боя. С воздуха бой закончился быстро и как-то очень обыденно. Ничего героического. Даже жалко выринейцев.
А вот Индейца, заставившего Заболотина чуть с ума не сойти от страха, — не жалко капитану было совершенно. Будет ему трёпка. Ещё та… И апатия, и шило в заду лечатся одинаково — ремнём. И, причём, эффективно, как выяснилось.
17 апреля 201* года. Москва
Заболотин-Забольский вспомнил оборону базы, вспомнил, как ёкало и замирало его сердце, когда маленькая юркая фигурка показывалась на улице. Ни за что он не хотел слушаться… Слава Богу, потом, оставшись добровольно, стал. Почувствовав себя солдатом, уже не спорил, не бросал короткое «Пшёл ты!».
Как меняется человек — когда ему это надо…
А в глазах Савлова при словах Сифа мелькнула искорка интереса:
— Ну-ка, ну-ка, фельдфебель. Так ординарцем вечно будешь?
Полковник внимательно поглядел на свои руки и заставил кулаки разжаться. Граф — тыловик. Ему это в диковинку.
— Так точно, ваше сиятельство, — глядя прямо в глаза графу, твёрдо ответил Сиф.
— Я не сманиваю, нет, — спохватился Савлов, поняв, как выглядят эти расспросы. — Мне любопытно, разве может ребёнок быть настоящим офицером.
Сиф подумал, что лучше выдержать с десяток расспросов генерала Итатина — вроде того, мартовского, чем один расспрос Савлова, и осторожно, сдержанно ответил:
— Я стараюсь, ваше сиятельство.
Севший голос сдал его с потрохами — не спокоен он был, а кипел. Идиотское у графа любопытство…
— Ну, молодец, — покровительственно кивнул Савлов и, наконец, перестал задавать вопросы, видимо, уловив Сифов настрой.
Сиф постоял некоторое время, помолчал, с преувеличенным вниманием разглядывая стол графа с отделанным перламутром письменным прибором, потом спросил:
— Разрешите идти, ваше сиятельство?
— Да, идите, — согласился Савлов.
— Сиф, не увлекайся с прогулами школы, — бросил ординарцу вдогонку Заболотин-Забольский.
Сиф весело отозвался «Так точно, ваше высокородие!» и пулей вылетел за дверь. У кабинета было почти пусто, но мальчик, не желая встретить кого-то знакомого, кто задержит его разговорами, побыстрее свернул на лестницу, заскочил за вещами, быстро переодел рубашку и сбежал вниз. Вообще, из уроков оставалась одна физкультура — раньше он просто не доберётся. К тому же пешком, а машину Сиф планировал оставить здесь, чтобы не гонять туда-сюда лишний раз.