– Цели?
– Искупление, а не месть, – тихо ответил вампир. Слова, которые просто произнести. Так просто. И гораздо сложнее воплотить в жизнь.
– Тебе за многое пришлось расплачиваться?
– Да. За слишком многое. Мне никогда не удастся искупить все свои грехи, так что не стоит и надеяться на прощение, – подтвердил Дэниел. – Я не могу говорить о тех темных днях после исчезновения Атлантиды, Серай. Прости, но не могу. Ни с тобой, ни с кем, но особенно – не с тобой. Не хочу видеть, как ты осознаешь, насколько я изменился, как поймешь, что я стал чудовищем.
Серай нахмурилась.
– Ты же не думаешь, что… Подожди, а потом? Когда ты искал искупления – что ты делал? Мир уже тогда совершенно изменился, даже всего лишь тысячу лет назад. Где ты был?
Она остановилась завязать шнурки альпинистских ботинок, а Дэниел задумался, с чего начать.
– Я жил в Европе. Очень плохие времена. Вампиры по всему миру открыто захватывали и убивали людей. Страх и суеверия, отсутствие достойного слаженного противостояния – все это добавило мрачных красок и без того очень тяжелой странице истории.
– Похоже, «очень плохие времена» – это мягко сказано.
– Меня в последнее время часто обвиняют в преуменьшениях, – признал Дэниел.
– Что ты делал?
– То немногое, на что оказался способен. Я решил, что, будучи вампиром, могу «поработать под прикрытием» – притворился, будто я просто еще одно чудовище, жаждущее повеселиться, попив чужой крови. Получив доступ в определенные круги, я, скажем так, сменил режим.
– Ты убил их, – уточнила Серай, посмотрев на Дэниела и отведя взгляд.
– Да, я их убил. Еще больше крови на моих руках, – жестко ответил вампир.
– Я бы сказала, что на твоей совести спасенные жизни, – возразила атлантийка. – Ты их учитываешь, когда составляешь список своих прегрешений? Жизни, которые ты спас, остановив убийц?
– Я не веду подсчеты, Серай. Ты не понимаешь. Спасение нескольких жизней не искупает совершенного мною прежде.
Она замерла, а заодно заставила остановиться Дэниела, так как по-прежнему держала его за руку.
– Ты спас не «несколько» жизней, а гораздо больше. Признай это. И, кажется, ты все-таки ведешь счет – только при таком странном к себе отношении запоминаешь исключительно тех, кому навредил, а не тех, кому помог.
Дэниел горько рассмеялся.
– Тех, кому я навредил? Ты имеешь в виду – тех, кого я убил? Тех, кого выпил досуха, пока в их теле не осталось и капли крови? Их?
Слезинка сорвалась с ресниц Серай и медленно скатилась по щеке – и Дэниелу захотелось вырвать себе язык за то, что накричал на нее.
– Не плачь из-за меня, принцесса. Я не стою твоих слез.