— Сэр, для меня такая честь быть здесь. Вы так заботитесь о мастерах, помогаете нам дурить жалких простых людишек.
— Прекрати валять дурака, — беззлобно командует Филип. — Подумай о деньгах. Тебе нужно дотронуться до него, до кожи.
— Просуну руку под манжет. А в своей перчатке прорежу дырочку.
— Старый мамин фокус, — смеется Баррон. — Так она надула того парня на скачках. Ты вспомнил.
Лучше не комментировать это «вспомнил». Киваю, глядя в пол.
— Ну, покажи мне.
Протягиваю вперед правую руку и, когда Баррон пожимает ее, хватаю его левой за запястье. Держу крепко — ему понадобится несколько секунд, чтобы вырваться. Антон смотрит на нас широко раскрытыми глазами. Испугался, я точно вижу.
А еще вижу, как он меня ненавидит. Боится и поэтому ненавидит еще больше.
— Такая честь, сэр.
— И превратишь сердце в камень, — кивает племянник Захарова. — Будет похоже на…
— Поэтично.
— Что?
— Сердце в камень — поэтично. Сам придумал?
— Будет похоже на сердечный приступ, до вскрытия, во всяком случае. — Он не отвечает на мой вопрос. — Пускай так все и думают. Справишься с отдачей, а потом вызовем врача.
— Пьяного ты не очень убедительно изобразил, — встревает Баррон.
— Уж постараюсь в среду.
Брат любуется собой в зеркале, приглаживает бровь, демонстрирует хорошо очерченный профиль. Наверное, брился опасным лезвием — слишком уж чисто. Красавчик. Такой легко продаст что угодно кому угодно.
— Нужно, чтоб тебя стошнило.
— Что? Хочешь, чтобы я сунул два пальца в глотку?
— Почему бы и нет?
— Зачем?
Всматриваюсь в братьев. Их лица известны мне в мельчайших подробностях, сейчас они сосредоточены на другом и не следят за собой. Филип раскачивается туда-сюда с мрачным видом, складывает руки на груди и снова опускает. Преданный мастер; наверное, его не очень радует, что придется укокошить главу клана. Даже если это сулит богатство и власть. Даже если, заняв место убитого, друг детства сделает его своей правой рукой.
Баррон, напротив, забавляется вовсю. Братец любит верховодить, но что именно он получит в результате? Явно постарался убедить Филипа и Антона в своей незаменимости. Уничтожает собственные воспоминания, но зато держит всех нас за горло.
Вполне возможно, тоже старается ради денег. Глава преступного клана — тут замешаны огромные деньжищи.
— Боишься, не получится? — интересуется Баррон. О чем это мы? Ах да. — Подумай, самое трудное — попасть внутрь. А так ты ворвешься сюда, зажимая рот рукой, запрешься в кабинке и во всеуслышание распрощаешься с ужином. Захаров первый посмеется. Тут-то мы его и прижмем.