— Да я не то чтобы категорически против, — помню слова матери.
Так она ответила мне с почти умоляющей интонацией в голосе, когда я сказала, что хочу выйти замуж за Момои.
— Но ты же не будешь вот так, второпях, регистрироваться?..
Когда я встретила учителя Момои, я уже не носила розовые волосы. Я была скромная студентка, и у меня было очень мало друзей. Момои был старшим преподавателем на фортепианном отделении. Я четыре года брала у него частные уроки. Мы зарегистрировались сразу после моего окончания университета.
— Этот тип всё ещё не порвал с той женщиной, — вчера вечером рассказывала Махо. Когда наигравшаяся и уставшая Соко уснула, Махо разоткровенничалась, потягивая разведённый водой со льдом бурбон «Wild Turkey».
— Я его раз десять изо всех сил ногами напинала. Голову-то он подушкой накрыл, а тело-то всё, небось, в синяках.
Она была рассержена, но не до такой степени, чтобы потерять самообладание.
— Чего доброго, может, и ребро ему сломала.
На этой фразе в её голосе даже проскользнуло беспокойство.
— А ты не хочешь с ним расстаться?
Я знала ответ, но всё же рискнула спросить. Махо слегка улыбнулась и, замолчав, стала водить пальцем по кусочку льда в стакане.
Соко ела пончики и рассказывала.
— А учительница Иноуэ из третьего класса ушла в декретный отпуск. Сегодня на утренней пятиминутке она всех благодарила перед уходом. У неё коса, и она очень хорошенькая. Жалко, что теперь мы с ней долго не увидимся.
— Хорошенькая? — Я глотнула кофе и закурила.
— Да, хорошенькая, — Соко ответила с абсолютно уверенным выражением лица. — Она и одежду для беременных носит всегда красивую.
— А-а…
Кофе получился слишком крепкий. Во рту сильно горчит.
— Ну, а ваша учительница, что, не хорошенькая?
Когда я спросила, Соко слегка втянула голову в плечи и с видом, будто ничего не оставалось, ответила:
— Хорошенькая.
Я помню много чего, что связано с Момои. В конечном итоге, до последнего момента между нами не было физической близости, кроме того, что он брал мои руки в свои. Но я любила ощущение теплоты от прикосновения его худощавой сухой ладони. По-моему, его руке очень шло обручальное кольцо. Оно было простое по форме, серебристого цвета. Он никогда его не снимал.
Только одно, связанное с учителем, заставляло меня испытывать чувство неудовлетворённости: он ничего от меня не ожидал и ни на что не надеялся.
Помню, он тяжело посмотрел на меня и сказал:
— Дело не в тебе. Я такой от природы. Не могу ждать или желать чего-то от других людей.
Мне стало очень грустно.
— И со мной у тебя то же самое… — сказала я ему.