Ну что… Понеслась?!
Бурцев развернул прожектор, полоснул лучом по стражам ордена Святой Марии. Те – ослепленные, удивленные, озадаченные – прикрыли глаза руками, опустили оружие, отступили от костров и постов. И попали под удар. В электрическом свете мелькнули арбалетные болты и стрелы лучников, сверкнули клинки, секиры, наконечники копий… Люди Мункыза и дружинники Бурцева навалились со всех сторон. Часовые не вскрикнули, не пикнули.
Все! Бурцев развернул прожектор, убрал свет. Иллюминации больше не требовалось. Спящих тевтонских братьев, полубратьев и кнехтов повстанцы Эль Кудса вырежут в темноте.
Расправа была недолгой. Церковь Гроба и Сен-Мари-де-Латен больше не принадлежала немцам. Но вот остальной город…
Темнело. В сгущающихся сумерках на улицах отчетливо виднелись факелы и фары рыцарско-фашистских патрулей. От Яффских ворот доносилось лошадиное ржание и рокот двигателей. Похоже, готовился к эвакуации очередной караван цайткоманды. Где-то у Северной стены вспугнула тишину трескучая очередь. И еще. Грохнула граната. Неведомые нарушители комендантского часа напоролись на патруль. А может, прошла зачистка в подозрительном доме. Потом коротко рявкнул и умолк пулемет в южной части города – за Проходом Шайтана. М-да, стрельба после отбоя здесь, по-видимому, в порядке вещей.
Бурцев не без труда выдрал «шмайсер» из рук мертвеца с арбалетным болтом в черепе. Повесил пистолет-пулемет на плечо. Спустился с колокольни. Бросил коротко:
– Работаем.
Работали споро. Бурангул и дядька Адам при помощи Мункыза сколотили небольшой отрядец из лучших стрелков. Два с половиной десятка человек, вооруженные тевтонскими луками и арбалетами, по подземному ходу отправились к развалинам госпитальерской резиденции.
Снаряды и горшки с порохом, предназначавшиеся для атаки на Иосафатские ворота, Бурцев распорядился пока припрятать в опустевшем арсенале. Посудины с «греческим огнем» подняли на второй этаж колокольни Сен-Мари-де-Латен. Туда Бурцев поставил Хабибуллу, умеющего обращаться с горючими смесями, и бойцов Бейбарса для прикрытия «огнеметчика».
На самой верхотуре – у пулемета – дежурил Сыма Цзян. Любознательный китаец, как и Ядвига, в свое время изучал под руководством Бурцева стрелковое дело, так что, в случае чего, мог и пальнуть. Впрочем, стрелять без крайней необходимости – без очень крайней – Бурцев категорически запретил. У Сыма Цзяна была иная задача: шарить лучом «колдовского огня» по окрестностям, дабы колокольня не вызвала подозрений у немцев.
Теперь предстояла охота за «шайтановой повозкой». Охотников было немного, чтоб не спугнуть «добычу»: Бурцев, Жан Ибеленский, Джеймс Банд, Гаврила Алексич, Дмитрий, Освальд, Збыслов, да еще Бейбарс пожелал пренепременно сопровождать в этой вылазке «каида Василия-Вацлава». Не доверял ему эмир, опасался предательства. Пришлось брать с собой – такого не переупрямишь.