Вывели из конюшни рослых тевтонских лошадей. Вся группа захвата облачилась в одежды и доспехи орденских братьев и полубратьев. Напялили кольчуги, плащи с черными крестами, закрытые шлемы-топхельмы. Бурцев сунул в седельную сумку «шмайсер». А вот латные перчатки надевать не стал: без них все ж таки стрелять удобней.
Бейбарс тоже готовился к операции на свой лад. Нацепил под накидку пращу, прикрепил к рыцарской перевязи суму с десятком небольших булыжников. Что ж, у будущих султанов свои причуды.
Выехали…
Искать пришлось недолго. На конно-автомобильный патруль они наткнулись неподалеку от Скорнячной улицы. Свет фар, отблески факелов – и вот из-за угла выруливает армейский грузовик в сопровождении полудюжины тевтонских рыцарей. «Опель-Блитц» – машина той же марки, что и душегубка с Хлебного рынка, только без брезентового верха. В открытом кузове трясутся Хранители Гроба. Человек восемь. Хорошо так трясутся: фашистские каски с рожками едва не бьются друг о дружку. Все-таки улочки средневекового Иерусалима – это не ровные немецкие автобаны.
Бурцев мысленно выругался. Много… слишком много германцев. Такой патруль мог оказаться не по зубам. Но поздно – не свернуть уже, не проехать мимо.
Грузовик затормозил. Отворилась и с грохотом захлопнулась дверь кабины. Поджарый краснощекий утерштурмфюрер с кобурой на боку выскочил из машины, замахал руками:
– Стой! Сто-о-ой, говорю!
Они попридержали коней. Бурцев не давал команды «к бою», но знаком приказал приблизиться к автомобилю. Максимально приблизиться.
– Почему одни?! – гавкнул унтерштурмфюрер.
Ах, вот оно что! Немцев смущает отсутствие во встречном патруле солдат цайткоманды. Н-да, непорядок. Прокол-с, прокол-с, многомудрый каид!
Пока Бурцев соображал, что бы ответить, гитлеровец повернулся к рыцарскому конвою:
– Комтур, твои люди? Разберись.
Вперед выехал пожилой тевтон. Единственный всадник, не обремененный факелом. Как же – орденская шишка! Целый комтур. Бо-о-ольшой начальник. Рыцарь держал шлем в руках и взирал грозно, негодующе.
– Брат во Христе, где Хранители Гроба из вашего дозора? – строго вопросил орденский босс.
Ох! «Брат во Христе» – надо же! Смешно, кабы не было так грустно… Обращался рыцарь к тому, кто оказался ближе, – к Бейбарсу, чье лицо скрывал сейчас глухой топхельм. Мамлюк молчал: немецкого он не понимал.
– Ты что, оглох, свинья?
Да, «дойча» Бейбарс не знал. Однако тон и манеры разгневанного собеседника крайне не понравились уроженцу кыпчакских степей. Да и без того ясно: драки не избежать. Рука эмира легла на меч.