А кабина грузовика не щит и не броня. Обоюдоострая дура в руках брави легко пробивала, протыкала тонкий металл. С пятой или шестой попытки ; длинный клинок достал-таки водителя. Скользнул по виску, вошел в левую ключицу. Эсэсовец задергался. Грузовик дергаться перестал. Двигатель заглох. Теперь оставались тевтоны. Уже – только трое. Но дрались эти трое как звери. И все же участь орденских братьев была предрешена.
– Расступись! – крикнул Бурцев.
Он стоял над трупом коня – по-ковбойски стоял, широко расставив ноги, держа на прицеле всю кучу малу. «Шмайсер» с пустым магазином заброшен в канаву. «Вальтер» унтерштурмфюрера оттягивает правую руку. Левая служит упором.
– Р-р-рсступись, кому сказано!
Дмитрий, Збыслав, Бейбарс и пеший Освальд нехотя отступили от противников. Жан д'Ибелен стонал в стороне. В луже крови.
– Сдавайтесь, парни, – честно предложил немцам Бурцев.
Вместо ответа ведроголовые парни в иссеченных доспехах полезли в драку. Все трое, как по команде, погнали на него коней.
Бурцев открыл огонь. На поражение.
Если враг не сдается… Правда, получилось не сразу. Чтобы остановить настырных всадников, пришлось выпустить всю обойму.
Да, без шума не обошлось. Но ведь Иерусалим привычен к пальбе во время комендантского часа. И все же испытывать судьбу не следовало. А следовало поскорее убираться отсюда.
– Быстро! Трупы – в канаву. Оружие немцев – в «шайтанову повозку». Жана – туда же. Да осторожней с ним – ранен наш сир. И лошадей – с глаз долой, – распоряжался Бурцев.
– Куда? – спросил Дмитрий. – Куда лошадей-то?
Бурцев огляделся, кивнул на разрушенные бани – пусть временно побудут конюшнями.
– Туда вон гоните, в развалины. Ты, Дмитрий, и ты, Збыслав, присмотрите пока за конями. Джеймс, ко мне! Тащи сюда щиты. Парочку.
– Щиты? Зачем щиты?
– Тащи, говорю!
Итальянский брави принес пару рыцарских щитов. Треугольные, белые, с черными крестами. Изрядно потрескавшиеся от ударов. Бурцев бросил оба под задние колеса грузовика. Авось, поможет, авось, теперь пробуксовывать не будут. Все дело едва не испортил второй залетный патруль. Откуда-то со стороны Испанской улицы затарахтел, приближаясь, «цундапповский» двигатель. В паре кварталов замаячил, подобно всевидящему оку, свет фары, затем появились багровые отблески факела. Застучали подкованные копыта конного сопровождения. Патруль, не таясь, направлялся к месту стычки. И времени до встречи с ним оставалось считанные секунды. Нет, не успеть, не уйти уже. Не вытащить забуксовавший грузовик.
Эх, блин, и оживленное же тут движение по ночам. Бурцев ругнулся. Посреди улицы лежали еще три неубранных трупа. Унтерштурмфюрер и два тевтонских рыцаря. А на обочине из пролома в заборе высовывался «опель» с увязшим задним мостом. С тяжелораненым в кузове. Впрочем, в кузове лежит не только раненый Жан Ибеленский. Трофейное оружие уже покидали в грузовик. Вон, Освальд и Бейбарс закончили погрузку.