– Освальд, – позвал Бурцев, – тащи сюда громомет Хранителей.
– Какой?
– Любой, да побыстрее.
Добжинский рыцарь нацепил на плечо первый попавшийся «шмайсер», вылез из кузова. Бурцев перешел на татарский:
– Бейбарс, ты останься в «шайтановой повозке» с Жаном. Лежите там тихо. Немцы к вам сунуться вряд ли успеют. Но если что – прикроешь сира. Кто полезет – руби сразу.
– Что, воевода, снова потешимся? – Гаврила по-богатырски поигрывал булавой.
– Пшел в баню! – отозвался Бурцев.
– Что?
– В баню, сказал! Это приказ! К лошадям! В укрытие! Помоги Дмитрию и Збыславу управиться. Чтоб ни одна кляча раньше времени на улицу не высунулась, чтоб голоса не подала. И скажи – пусть будут начеку. Приготовятся пусть. Еще одной драки нам не избежать. Как кликну вас – не зевать.
Алексич скрылся на банном дворе. А немецкий патруль вот-вот вывернет из-за поворота.
– Джеймс, Освальд, тащим трупы с дороги. Живо!
Убрать тела они успели. За ноги – и в придорожную канаву. А вот спрятаться самим… Ну, отступили к глиняному дувалу. Ну, затаились в тени… Не самая лучшая позиция. Зато если очень повезет и немцы подъедут поближе, можно атаковать сразу с двух сторон. Отсюда и из-за бань. Бурцев очень надеялся, что эффект неожиданности уравняет шансы. Эффект неожиданности и первая «шмайсеровская» очередь из засады. Их очередь – не немцев.
– Освальд, давай сюда.
Бурцев сорвал с плеча поляка пистолет-пулемет, дернул затвор. И только теперь сообразил… Мать-перемать! А машинка-то пустая! Ну, то есть совсем! Небось, та самая, из которой его давеча поливали из «опеля» до последнего патрона. Ну надо ж было такому случиться!
– Ты чего принес, Освальд?!
– Громомет, а что?
– Ох, удружил, пан, он же без грома!
– А я почем знал? – огрызнулся рыцарь. – Ты просил любой, ну я и взял первый, что попался под Руку.
И за другим бежать поздно. Блин, закон подлости в действии!
А к «опелю» с порубленной кабиной, расстрелянным кузовом и увязшими в помоях колесами уже выруливал «Цундапп». В мотоцикле – пулемет и три немца. Следом – еще трое на крупных боевых конях: тевтонский сержант и пара оруженосцев. Один с факелом. От огня еще можно было спрятаться, но луч мотоциклетной фары нещадно полоснул по глазам, выцепил Бурцева, Освальда и Джеймса из ненадежного укрытия.
– Стоять! – глухой выкрик.
Звонкий лязг пулеметного затвора… Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Далеко! Нож брави не долетит.
Был бы хоть пистолет, что ли, под рукой. Хоть арбалет, хоть лук какой захудалый.
«Цундапп» и тевтоны не доехали даже до бань. Может, все-таки крикнуть? Позвать укрывшихся там ребят? Да, они смели бы немцев в два счета. Если бы… Если бы не пулемет.