– Не-е-е. Моя ихняя вся пострелялась, Васлав. Вся-вся-вся! – виновато заулыбался Сыма Цзян.
Ясно… Тоже пустой, значит. Даже Бейбарса с пращой и «железными яйцами» нет поблизости. Даже Бурангула и дядьки Адама с луками.
Ну, что тут поделаешь?!
– Копье мне! – рявкнул Бурцев. – Коня мне!
Копье дал Джеймс. Трофейное, рыцарское. Тяжеленное.
Коня дал Хабибулла. Трофейного, рыцарского. Здоровенного.
– Освальд! Гаврила! Дмитрий! Збыслав! Та крылатая тварь, что сзади ваша. Что хотите делайте, но не дайте ей взлететь!
Еще одна очередь «мессершмитта» по взлетно-посадочной полосе.
– Только спереди не суйтесь, если жить охота, – посоветовал Бурцев, вонзая шпоры в конские бока. – Видали, как плюются, гадины?!
– Не учи ты нас с драконами воевать, Василь! – сварливо пробурчал Дмитрий. – Ученые ужо…
Бурцев «ужо» не слышал. В ушах у Бурцева свистел ветер.
Ведущий мессер прекратил стрельбу. Мессер сдвинулся с места. А тевтонский конь мчал наперерез. Тевтонское копье целило в самолет.
Штурмовик брал разгон. Но и Бурцев гнал во весь опор.
Коняга, что галопировала под ним, ко многому привык. Опыт совместного патрулирования улиц с мотоциклами, броневиками и танками сослужил хорошую службу и на взлетно-посадочной полосе. Животное не пугалось, не шарахалось в сторону от рева двигателя и шума винтов. Животное повиновалось воле всадника, а не своим животным инстинктам. Конь послушно несся вперед.
«Мессершмитт» увеличил скорость. Заметил ли пилот приближавшуюся опасность? Не заметил? Не важно. Уже не важно. Счет шел не на секунды даже – на доли секунды. Если самолет проскочит, если уйдет от столкновения, если взлетит…
Стук копыт. Тяжелое дыхание тяжелого коня. Крик, непроизвольно рвущийся из глотки, из-под шлема…
Бурцев все же настиг его. В последний момент, когда передние колеса «мессера» уже отрывались от земли, траектории двух движущихся объектов пересеклись. Вскользь, самую малость, но и этого было достаточно.
Бурцев привстал на стременах, подался вперед. Увесистый наконечник на длинном древке достал… До-стал!
Страшенный удар всей силой, всей массой, всей дурью разогнавшегося коня и всадника, удар, что вышибает из седла любого противника, пришелся в хвост «мессершмитту». Острие копья засело в искореженном руле, заклинило, застопорило подвижную плоскость… Древко переломилось. Бурцева сдернуло с коня, бросило (в который раз уже?!) на землю.
А самолет пронесся мимо. Дальше. Самолет поднялся в воздух. Сантиметров на десять – не больше. Поднялся для того лишь, чтоб поврежденный хвостовой руль вышвырнул машину прочь с взлетно-посадочной полосы. Мессер вильнул влево – к складам. Вломился в дощатую стену.