Бурцев схватил ключи с жадностью наркомана, дорвавшегося до долгожданной дозы. Связка дергалась, как живая. Выскользнула из латной рукавицы, упала. Бурцев ругнулся, поднял…
– Давай я? – предложил Джеймс.
– Пошел ты… – огрызнулся Бурцев.
Он звенел металлом о металл, судорожно подбирая ключ. Подошел третий. Самый большой.
Ключ повернулся трижды. Решетка сдвинулась в сторону.
Забыв об оружии, забыв о спутнике, забыв об «атоммине» и о хронобункере, обо всем на свете забыв, Бурцев бросился в коридор. Побежал, громыхая доспехами и шпорами. Уткнулся в дверь. Припал, прильнул. Не удержался – откинул щиток смотрового окошка.
Все было в точности как ему привиделось минуту назад. Аделаидка без одежды и, кажется, без сознания, беспомощной куклой обвисла на цепях в каменной нише. И эсэсовец… Бурцев видел сейчас лишь его спину. Эсэсовец бил пленницу.
По лицу.
Лицо Аделаидки было в крови.
Подонок!
Немец зажал девушке рот, навалился.
По-до-нок!
Бурцев снова возился с замком, снова звенел связкой в дрожащих руках.
Тяжелая дверь екрежетяула, открылась.
Немец по-прежнему стоял к нему спиной. Но стоял уже не возле Аделаиды, а у массивного стола черного дерева. На столе – пухлая папка со свастикой и лампа, освещающая пленницу.
Дочь Лешко Белого подняла голову. Посмотрела. Недоумение, и мольба, и безысходная тоска были в том взгляде.
– Пшел вон! – не оборачиваясь, прорычал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
Принял за охранника?
Бурцев не сказал в ответ ни слова. Безумие и исступление вдруг ушли. Осталась только ненависть. И обжигающе-ледяная ярость.
– Я же просил меня не беспокоить, – раздраженно добавил Гиммлер.
Так и не соизволив обернуться.
Бурцев перешагнул через порог камеры…
Когда вошел Джеймс Банд, все было кончено. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер с разбитой головой лежал в углу. На стене темнело кровавое пятно. Бурцев, уже без шлема и латных рукавиц, освобождал рыдающую пленницу: ключи от браслетов-наручников и ножных кандалов, пристегнутых к цепям, тоже отыскались на связке гауптштурмфюрера.
– Отвернись, брави!
– Да не смотрю я…
Джеймс действительно смотрел сейчас не на обнаженную зареванную дочь Лешко Белого. На распростертое тело рейхсфюрера он смотрел.
– Ты обещал, что я смогу поговорить с верховным магистром Хранителей Гроба, русич. Ты не сдержал своего слова.
– Извини. Не сложилось как-то.
Бурцев снял наконец с Аделаиды эсэсовские оковы. Набросил на княжну плащ с тевтонским крестом. Дрожа и всхлипывая, полячка прильнула к посеченной кольчуге мужа.
Джеймс обиженно сопел.
– Да не расстраивайся так, брави. Видишь, грамотки на столе? Бери. Даю голову на отсечение – там полно секретов Хранителей. Вот выберемся отсюда – почитаем в спокойной обстановке. А я объясню, если что непонятно будет.