Тре-во-га!
– Не стоять! – поторопил Бурцев спутников. – Бегом марш!
Джеймс подобрал полы балахона, прижал к боку папку рейхсфюрера. Аделаида вцепилась в Бурцева. Сам же он крыл матом злополучные шпоры, которые так и не удосужился снять. С этакими колодками быстро не побегаешь. Но он бежал. Так быстро, как только мог. Бежал и тащил за собой перепуганную жену.
Где-то поблизости кричали по-немецки. Где-то бухали сапоги. Скоро, очень скоро здесь будет черным-черно от эсэсовских мундиров.
Часовые, дежурившие у входа в хронобункер, видели, как под вой сирены из коридора выскочила странная троица. Но тоже не решились сразу открыть огонь. Эсэсовцев смутили одежды медиума эзотерической службы – службы, которой надлежало не препятствовать, а оказывать содействие. Ну а тот, кто не стреляет сразу, рискует упустить эту возможность навсегда.
Бурцев снова нажал курок «шмайсера» первым. Пули застучали по бронированной двери, по бетонным стенам, сбили дисциплинированных солдат цайткоманды…
Потом он отчаянно барабанил в запертую дверь. И сапогом, и прикладом, и рукоятью меча. Целую вечность, казалось, барабанил. Подумалось: ушла-таки верная дружина по неведомым магическим тропам времени и пространства. Оставила, бросила своего воеводу…
Нет, не бросила!
Дверь открылась.
Встревоженные лица, вопросы, в смысл которых Бурцев сейчас и не пытался вникнуть. Беглецы ввалились внутрь.
Дверь закрылась.
Аделаида стыдливо запахнулась. Спряталась за мужа.
– Заходи, Аделаидушка, не стесняйся, – дружелюбно и печально – никак, вспомнил свою Дездемону – прогудел Гаврила.
– Здрасвуйся, здрасвуйся, – радушно заулыбался Сыма Цзян.
Эти двое стояли ближе всех.
– Аделаидка! – Юрким рыжим чертенком из-за спин новгородца и китайца выскочила Ядвига. – Ты?!
Освальдова женушка обняла подружку и названую сестрицу, оторвала от Бурцева, потащила за глыбы платц-башни. Ну все, дочь Лешко Белого теперь под надежной опекой.
Бурцев огляделся.
Погасшие (а ведь все равно дождались ребята своего воеводу!) огни в чашах. И трупы. Лежат вповалку под бетонной стеной хронобункера. Н-да… Перебита вся команда эзотерической службы СС. Бедолага Ганс – тоже.
А сирена надрывается, сирена воет так, что разговаривать можно лишь на повышенных тонах.
– Что у вас стряслось?! – проорал Бурцев.
– Да вот… – развел руками Гаврила. – Шум поднялся, немецкие колдуны шибко занервничали. Ну, мы их и того… Уж не серчай, воевода.
Вообще-то у Бурцева имелись сомнения в том, что расправа над пленными была так уж необходима, но и особой жалости к убитым он не испытывал.