Два с половиной века «жизни в Азии» — а именно в этот период сформировалось московское государство — заложили его фундамент, который сохраняется неизменным, как бы ни реконструировалась надстройка: из мононационального великого княжества в многонациональное царство, потом в военную империю, потом в социалистическую диктатуру, потом в капиталистическую республику.
Изначальная Русь, история которой обрывается с нашествием — один из двух родителей российского государства. Вторым была Орда. Данный том посвящен только европейским корням нашей страны, о генетическом наследии Азии подробный разговор впереди.
Коротко и упрощенно главное различие между архетипической европейской цивилизационной моделью и моделью азиатской (точнее, китайской) можно свести к проблеме первичности общественного и личного.
В Европе с античных времен — в силу природных условий, особенностей исторического развития, плотности расселения, специфики хозяйствования и так далее — сложилось стойкое представление о том, что интересы индивидуума являются высшей ценностью; они важнее интересов социума. В восточной Азии людям, чтобы выжить, приходилось объединяться в общины, и первоцелью было выживание коллектива. Ради этого можно и должно было жертвовать интересами, даже жизнью отдельных членов сообщества.
По мере исторического развития два эти первоначальных принципа развились в две разные политические системы. «Европейская» делала (и делает) упор на права и свободы личности; «азиатская» — на приоритет интересов общества и государства.
Равенство, правовое государство с единым для всех законом — идея «европейская». Для «азиатской» модели важнее прочность иерархии, в которой более высокое положение означает и больший набор личных прав. Плюсы первой модели очевидны. Плюсы второй — в высокой прочности при потрясениях.
Главным «азиатским» наследием для России стала сакрализация государственной власти как гаранта стабильности и проистекающее отсюда ограничение личных свобод. Не государство служит своим жителям, а жители государству — вот принцип, по которому во все периоды была устроена российская внутренняя жизнь (включая времена, когда это официально опровергалось).
При формировании русского «евроазиатского» государства всё население рассматривалось как собственность монарха. Даже дворянство, в отличие от европейского, находилось на положении рабов, поскольку поместья не передавались от отца к сыну, а жаловались в кормление, то есть предоставлялись во временное владение по воле государя.
Тот же принцип личной несвободы распространялся на взаимоотношения помещика с земледельцем. В те самые сроки, когда крестьянство Европы постепенно освобождалось от феодальной зависимости, в Московском царстве окончательно установилось крепостничество.