Ему даже пришлось выдержать серьезный бой против идеи отправить человека сразу во втором корабле. Некоторые безответственные «товарищи» (а другим словом не назовешь этих врагов Америки) с пеной у рта требовали опередить русских в первом орбитальном полете любой ценой. Но Браун был непреклонен, и более того, пообещал в случае чего отправить в этом корабле одного из инициаторов идеи. К счастью, Брауна поддержал президент Эйзенхауэр и директор НАСА Уэбб, после чего вопрос был решен. Поскольку в данном скандале с удовольствием поучаствовала пресса, пришлось даже пресс-конференцию созвать. Браун выступил с короткой речью, основная мысль которой была в том, что Америке нужны именно достижения, а не жертвы. Писаки поаплодировали и разошлись, разочарованные тем, что жертв, кажется, и вправду не будет.
А теперь, нужно, чтобы вернулась из космоса обезьяна, и только потом можно будет утвердить «второе пришествие» Шепарда. В принципе, после этого программу «Меркурий» можно сворачивать, но тут опять обязательно вылезет чертова политика! Придется еще пару полетов совершить, или даже больше, пока не начнет летать новый корабль, иначе трудно будет объяснить публике, почему русские летают, а мы нет. Так что, определенные научные эксперименты придется доверить одиночкам, совместить приятное с полезным. Опыт, опять же, не помешает.
А вот с русскими опять может получиться «как всегда». Пусть они пока не готовы к орбитальному полету, но у них большой трехместный корабль, и когда они будут готовы, это перейдет уже в совсем другое качество. Вернер вспомнил, как всего через неделю после полета Комарова он пригласил к себе старого друга и учителя, Германа Оберта, и они весь вечер провели здесь, в этой комнате, за этим столом, а сколько бумаги исчеркали…
Браун показал ему подробный анализ, составленный по фотографиям русского корабля и эскизам этого мичмана, как его… А, Майк Серофф… Сказать, что Оберт впечатлился, было нельзя, он буквально впал в ступор. Как так?! Огромная трехместная капсула, система ориентации, бортовая ЭВМ?! Вот это монстр!
Вернер тогда взял чистый лист бумаги, положил его перед Обертом и нарисовал посередине фарообразный профиль русского аппарата.
— Ты же понимаешь, — сказал он, — Что это не весь корабль. Чего здесь не хватает для орбитального полета?
Оберт долго не думал, просто забрал у Брауна лакированный «Люмоколор» (цанговый карандаш — прим. авт.) и дорисовал к большому диаметру «фары» короткий тонкий цилиндр со схематичным соплом сзади.
— Неплохо, — одобрил Браун. — Ты нарисовал твердотопливный двигатель для схода с орбиты. Положим, их там три штуки, как на нашем «Меркурии», для надежности. Давай оторвемся от шаблона и сделаем следующий шаг?