— Ты — человек? — тогда спросил хан.
Я растерянно замолчала. До этого все, что я говорила было правдой, и он мне верил. Если солгу теперь — поверит ли?
— Снимите с нее все украшения! — приказал хан, и не успела я глазом моргнуть, как палач сдернул с руки браслет и с шеи два амулета — тот, что скрывал ауру, и тот, что помогал мне оставаться человеком…
— Оборотень… — вздохом пролетело в толпе, когда я на глазах у всех превратилась в волчицу с желтыми глазами. Ближайшие стражи угрожающе наставили на меня острия мечей, а люди с ненавистью глядели на меня, словно желали растерзать.
— А говоришь, не шпион, — сказал Хан, немого удивленный. — Только зачем ты обернулась? Мы бы и без того увидели твою ауру. Странную ауру…
— Я делаю это не по своей воле, — я кое-как выпуталась из платья. — Это происходит каждое утро, днем я волк, ночью — человек.
— Нье вьерьте ей, — зашептал на ухо хану «индюк», — она тьолько сей-час ето придума-льа…
— Замолчи, Хаган, — сурово велел хан. Так вот как зовут этого толстяка…
— То что ты говоришь, крайне интересно, — произнес хан. — Так значит, ты всего лишь искала сына?
— Да.
— И он тоже оборотень?
— Да…
Хан задумался, теребя четки в руке. К нему осторожно подошла Ульда и заискивающе произнесла.
— Вьаше высьокопочтение, позвйольте сказьать… это нье ее сын, это мой пльемянник…
— Не знал, что у тебя есть родственники, ариа-Ульда, — холодно отозвался хан. — И, помниться, не так давно ты говорила, что это твой сын. Сын, а не племянник.
— Прьосто я оч-ень его льюблю, и назьиваю сыночьеком, — умильно произнесла женщина, слащаво улыбаясь.
Вместо ответа, хан подошел к моему притихшему сыну и осторожно снял с его шеи кулон.
— Тогда почему я не осведомлен о том, что твой племянник — чистокровный оборотень, — сквозь ледяные нотки в голосе хана слышалась ярость.
Ульда испуганно отступила, не зная, что ответить.
— Разберусь с тобой позже, — сказал ей мужчина и вновь обернулся ко мне, бормоча. — Интересно… И ты пришла одна? Без помощи и поддержки?
— Да, — я постаралась ответить уверенно, но прозвучало до ужаса нелепо. Плохая я стала актриса…
Но проанализировать мою интонацию хан не успел — в дальнем конце площади послышался гул трубы и громкий голос провозгласил прибытие какой-то важной персоны — из-за неважной не стали бы так суетиться.
— Что еще такое? — недовольно спросил хан, но обернувшись замер, с долей страха и удивления глядя на едущего на лошади всадника, перед которым расступилась толпа.
— Здравствуй, Силирено, — произнес всадник, спрыгивая на землю. — Мир этому городу, — он поднял руку в коричневой охотничьей перчатке, призывая к порядку.