Я представляю, как Филдинг приставляет дуло к левому уху и нажимает на спусковой крючок. Я пытаюсь проникнуть в его сознание, пытаюсь представить его последние мысли. Зачем он это сделал? Почему стрелял в ухо? Обычно самоубийцы стреляют в висок. И почему в левое ухо, а не в правое? Филдинг ведь был правша. Я, помнится, дразнила его за «патологическое праворучие», потому что левой рукой он практически не владел, по крайней мере, в тех делах, что требовали сноровки и ловкости. Так что выстрелить себе в левое ухо он никак не мог, тем более держа пистолет в правой руке, если только в мое отсутствие он не стал гимнастом. Возможно, что именно эта тема и станет в ближайшее время предметом для спекуляций. Но сначала надо проверить угол. Я приставляю к левому уху указательный палец правой руки так, как если бы это было дуло пистолета.
— Все не так уж и плохо, — раздается за моей спиной басовитый голос. — Но до этого еще не дошло.
Генерал Джон Бриггс. Оборачиваюсь и поднимаю глаза. Он возвышается надо мной, расставив ноги и заложив руки за спину. На голове каска, лицо суровое, слегка потемневшее от щетины, с резкими, ястребиными чертами. Бриггс брюнет, и как бы старательно ни брился, всегда кажется, что бритва ему бы не помешала. Глаза того же серо-стального цвета, что и титановое покрытие на крыше нашего дома. В темных волосах поблескивает седина, которой не так уж и много, если вспомнить, что ему уже шестьдесят.
— Полковник, — говорит он и, присев на корточки рядом со мной, берет в руки фонарик, который я положила на каменный пол. — Похоже, вам не дает покоя тот же вопрос, что и мне.
С этими словами генерал включает фонарик.
— Лично мне вся эта история представляется крайне сомнительной, — отвечаю я, пока он светит лучом в левое ухо Филдинга.
— Интересно, где он находился, — говорит Бриггс. — Желательно обнаружить брызги, что-то такое, что подтвердило бы, что он действительно был именно здесь. Потому что иначе непонятно. Выходит, он встал рядом со своей криогенной камерой и зачем-то сунул себе в левое ухо пистолет?
Я беру у него из рук фонарик, чтобы направить луч туда, куда мне нужно, и заглядываю Филдингу в левое ухо. Там много запекшейся крови, но стоит присмотреться, как я замечаю небольшое входное отверстие. Оно продолговатой формы и расположено под углом. Голова Филдинга лежит в луже крови. Правда, кровь уже почти свернулась. Она густая и липкая, потому что в подвале сыро. Я втягиваю воздух. Судя по сладковатому запаху, кровь уже начала разлагаться, но мой нос улавливает алкогольную нотку. Я бы не удивилась, узнав, что Филдинг решил напоследок напиться. Застрелился ли он сам или его застрелил кто-то другой, он в любом случае был нетрезв. Мне вспоминается внедорожник с противотуманными фарами, что шестнадцать часов назад висел у нас на хвосте, когда мы возвращались в ЦСЭ. Я прихожу к выводу, что за рулем внедорожника сидел сам Филдинг, что «навигатор» был его и что он сам снял табличку с номером, чтобы мы не могли определить, кто нас преследует.