В кругу посвящённых Вячеслав Владимирович не без горькой иронии величал себя "Великим Магистром неприкаянного Ордена "Талиона", оставаясь при этом верным сыном забывчивого Отечества, а выработанная в годину великих катаклизмов формула: "Служу трудовому народу", — почиталась намолённым девизом орденцев. При всём, при том тайным рыцарям ну никак не светил в окошке ситцевый, настоянный на редьке с квасом, посконный патриотизм. Люди "Т" не грешили сентиментальностью. Ни банкир из Марракеша, ни юрист из Нью-Йорка, ни предприниматель из Копенгагена, ни другие, разбросанные по све-ту резиденты подразделения, никогда не ощущали потребности прослезиться, вспоминая песни, про плакучую иву, про клин журавлей, про берёзовый сок, про неразгаданную грусть. Они работали на далёкую отчизну, руководствуясь нормальным чувством долга. Вот и всё. А командира без всякой иронии почитали настоящим Великим Магистром. И он того имени стоил. Генерал Шершнев благодарил судьбу, столкнувшую их лбами на каменистой тропе.
2004 год, август.
Следом за третьим заместителем из автомобиля выбрался…
— Та-ак, — протянул Виктор, — шустёр наш дядя Слава!
— Да уж, — с гордостью согласилась сестра, и уточнила — а что?
— А то! А-а, ты же вчера нас не видела. Кто, думаешь, с ним? Друга, понимаешь, Коль-ку из гостиницы приволок. Значит…? Э?
— Значит, он знает больше, чем мы. Так и должно….
А Шершнев и не спорил.
— Через годик после того случая, — Коля-Николай рассказывал, поглядывая на Шершнева, полагая его здесь главным, — я дембельнулся, только домой не поехал, остался ещё на два года по контракту. Я ведь сам-то деревенский, нас там таких Иваньковых…, а из Твери, из института меня после первого курса забрили — сессию завалил.
— Лоботрясничал? — Генерал посмотрел с укоризной, как мама с картины "Опять двой-ка".
— Угу, всем бы так. У папки с мамкой таких, как я, ещё трое. Денег нет, а жрать…, про-стите, — Коля покосился на Марину Сергеевну, — кушать хочется. По ночам подрабатывал, а на лекциях задрёмывал. В общем, не вытянул. Военкомат тут, как тут. Сначала, как водится, учебка, потом с полгода туда-сюда, а уж потом в Чечню. Да я не жалею. С первого дня под началом у товарища капитана, спасибо ему за науку.
— Всегда пжалста, — улыбнулся, весь такой непривычный в штатском, хорошо пошитом костюме, примостившийся в кресле Полежаев.
Николай признательно покивал головой, будто кланялся.
— Вы даже не представляете, как я рад встрече, и с командиром, и с вами, товарищ ге-нерал. А вас, — Коля, сидя в кресле, всем телом повернулся к Вячеславу Владимировичу, — товарищ комбат, я сразу узнал, когда в гостиницу за мной заехали. После курсов на механи-ка-водителя я в мотострелковом под Рязанью служил, а аккурат перед вашим отъездом меня с пополнением в Чечню. Весной девяносто шестого. Вы меня, конечно не помните…