Шершнев согласно кивнул, пальцами выбил дробь на крышке стола.
— С этим ясно, — веско подытожил он, — но ты мне ещё рассказывал, как тебя после ос-вобождения некие личности взяли в оборот.
— А, ну да, было дело. Собственно, я за тем в Москву и приехал.
— Ну, ну, — подбодрил комбат.
Николай почувствовал, что именно с этого момента начинается главный разговор. От него ожидают какого-то важного сообщения. Но какого? Он постарался сосредоточиться на недавних событиях.
Он сидел на лавке в зале ожидания небольшого железнодорожного вокзала, придержи-вая вещмешок на коленях. В кармане немного заработанных кровных, справка об освобож-дении и билет в общий вагон на проходящий до Москвы. Вот она, долгожданная воля, оформленная в виде заплёванного перрона, зачуханного станционного зала с грязными де-ревянными скамьями, с вездесущими цыганами, расположившимися на ночлег в грудах пё-строго тряпья, со снующим и лязгающим на дальних путях тепловозом. Пик первородного возбуждения уже миновал, сохранилось ощущение удовольствия и лёгкости, от простейшей на первый взгляд мысли: отныне он сам себе хозяин!
До пассажирского поезда ещё восемь часов, потом двое суток до столицы в перепол-ненном вагоне, скорее всего без лежачего места. Наплевать, пять лет отсидел, ещё пару су-ток выдержит. Зато насмотрится на осенний лес от Урала до центральной полосы, полюбу-ется сквозь мелькание косых ферм на большие и малые реки с головокружительно растяну-тых над водой железнодорожных мостов, на всероссийское раздолье, по которому отчаянно тосковал. Стоянки, вокзалы, станции, перроны, посадки-высадки. Он наконец-то увидит красивых женщин, фланирующих вдоль поезда. Ведь пользуются же они услугами железной дороги? Это была прямо-таки необоримая потребность: для начала хотя бы насмотреться на красивых женщин, впитать в себя предвкушение секса, которого был лишён на долгие пять лет. Он осмотрелся. Жаль, что в этом обшарпанном зальчике нет женщин, и вообще людей всего-ничего: кроме цыган ещё парочка молодых офицеров, старик с большущей корзиной, да в углу шепчутся какие-то потёртые личности.
Ладно, подождём, прокатимся. Ну, а потом по трассе Москва — Тверь автобусом до родного посёлка, приросшего к берегу Иваньковского водохранилища — это всего сто кило-метров, и дома. А что он будет делать дома? Да, блин! Мысль о доме не радовала, скрадывая чувство всеохватного умиления, как пресловутая ложка дёгтя, а скорее, как какашка, при-сохшая под хвостом симпатичной лохматой дворняги. Причина понятна, как счёт на паль-цах: перспективный парень уехал в Тверь за высшим образованием, а вернулся через много лет с судимостью. Позорно. Выбора, однако, нет, надо вставать на учёт в райотделе по месту постоянной прописки, получать паспорт, ибо без удостоверения личности ты не человек. А дальше? А что — специальность в руках. Слесарь по ремонту автомобилей Николай Иваньков! Звучит. Постоянные автолюбители-просители, левый приработок, жена, дети, быт, пол-литра за ужином, потом две. И так пожизненно. О том мечтал? Вот тебе и воля — грёбанная доля. Эйфория откатила, настроение подпортилось. Он опустил голову на вещмешок и, наверное, задремал. Очнулся оттого, что кто-то лапнул за плечо.