Генерал с удовольствием посмотрел на диктофон. Вспомнились слова комбата: "Свои откровения я, конечно же, с кассеты удалю. Ваши свидетельства по данному поводу оста-нутся просто словами…". Вот здесь ты, дорогой мой, ошибся! Генерал взял в руки дикто-фон, подключил наушники и, нажав на "PLAY", приготовился слушать.
Сначала его лицо выражало предвкушение, потом недоумение, потом беспокойство. Он принялся лихорадочно нажимать клавиши поиска, но в наушниках не раздавалось ниче-го, кроме шороха. Уже понимая, что в этом эпизоде он проиграл, генерал, щёлкнув тумбле-ром на хромированном аппарате внутренней связи, рявкнул:
— Диктофон! Исправный!
Ещё один, мгновенно появившийся приборчик, тоже не выдал ни единого полезного звука. Но, с помощью каких ухищрений подполковнику удалось блокировать звукозапись? Вот чёрт!
Генерал не любил, но умел проигрывать — свойство, необходимое для людей, прибли-жённых к сияющим вершинам власти. Он испытывал разочарование, восхищение и страх одновременно.
"Ай да подполковник! Ай да сукин сын! То-то он так легко раскололся! Интересно: кто кого там колол, и кто кого вербовал?"
2004 год, конец июня.
Среднегорск — город по провинциальным меркам не такой уж маленький, не особенно отличается от прочих Уральских городков, ну, разве что чуть большим количеством чадя-щих труб. Размазанный по низинам и холмам у подножия старого горного хребта, он естественным образом дробится на жилые, выросшие на месте рабочих слободок, районы, достойно именуемые "инфраструктурой промышленных предприятий". Любой маломальский завод, или горнорудный трест, или шахтное управление в послевоенные годы считали своим долгом выстроить для своих же трудящихся если не район, так хотя бы квартал. Иногда в складчину. Само собой получилось, что наибольшее количество освоенных площадей и квадратных метров жилья приходилось на долю двух градообразующих комбинатов. Один из них, считаясь чуть ли не флагманом отрасли, плавил чугун, варил сталь, выпускал прокат; другой имел примерно такой же статус в оборонной промышленности. Правда, в последние годы социальное строительство засохло. С момента раздачи ваучеров обалдевшему от счастья населению, года два-три по инерции ещё что-то возводили. А вот когда, без малого, все акции доселе государственных флагманов и следующих за ними в кильватере мелких судёнышек прилипли к рукам избранных — бесплатному жилищному строительству пришёл каюк.
И всё же последний район новой застройки успел-таки порадовать трудящихся девяти-этажками так называемой "улучшенной планировки", весьма далёкой от совершенства и "улучшенной" лишь в сравнении с "хрущёбами". Район этот по прихоти какой-то мудрой головы назвали Красноармейским, хотя ничего армейского и тем более красного в районе не имелось. Дома стояли безликие, похожие друг на друга, как консервированные анчоусы в рассоле — такие же параллельные, перламутрово-серые, поблескивающие чешуйками балко-нов и глазками окон. Однако унылая заурядность бетонных коробок не угнетала по одной простой, как мычание, причине. Микрорайон, по необходимости отброшенный на окраину, вплотную подобрался к лесным дебрям. Из окон пограничных домов, особенно с верхних этажей, круглый год можно было любоваться бескрайним, сине-зелёным хвойным морем. Приличная удалённость от заводского чада и возможность (буде появится такая блажь) вы-браться на природу без привлечения транспортных средств, делали район удобным.