Игорь кивнул, в глазах плескалась надежда.
— Образованный?
— Да, — новичок сухо сглотнул, двинув кадыком, — высшее…
— Вот и хорошо. Будешь нас просвещать. Нам тут всем, — Дато оскалился, — пора при-общаться к культуре. Задубели.
Вавилов кивнул, смотрел с благодарностью, подбородок трясся. Он не догадывался, что вся сценка была разыграна с подачи самого Дато. Вот так без особого изыска приобре-таются почитатели, преданные по гроб жизни.
Надо сказать, что именно Дато заранее похлопотал перед начальством, чтобы теат-рального деятеля поместили в его камеру, и ни разу не пожалел об этом. Тем же вечером Вавилов вслух читал наизусть "Пиковую даму". Погружаясь в мир пушкинской поэзии, сокамерники — по большей части те ещё ублюдки — попадали под обаяние рифмованных строк, ворочались, почёсывались, вздыхали. Так и повелось. Игорь, обладавший удивительно цепкой памятью на драматургию и почти дословно помнивший — чему не мало способствовала его прошлая профессия — множество драматических произведений и стихов, декламировал, сидя на койке в душной, сумеречной камере, пробовал даже разыгрывать некоторые эпизоды, комментировал непонятные места.
Чёрствый, далеко не безобидный и не сентиментальный Дато, как-то вдруг проникся уважением к наивному интеллигенту, частенько беседовал с ним о жизни, слушал рассказы о разных странах, об исторических событиях и постепенно, даже не заметив, когда и как это так получилось, начал прислушиваться к интеллигентским советам. Потихоньку, полегоньку Игорь заделался его личным другом — одним единственным, поскольку в окружении Дато ранее водились только кореша. Импонировало ему, видишь ли, поведение парня. Тот ни перед кем не заискивал, крест свой нёс с достоинством, не плакался, не канючил, короче, даром, что интеллигент — жил, как человек.
Илларион откинулся с зоны раньше Игоря, но не забыл о нём и через год на крутой иномарке ожидал у ворот досрочно освобождённого за примерное поведение Вавилова.
— У тебя же ни квартиры, ни прописки, — встретил он друга, — Куда ты? Поехали со мной. Я теперь в бизнесменах. Будешь администратором при моих делах. Конкретно. Всё по-честному. Заживёшь по-человечески.
Игорь Вавилов провёл пальцем по отделанной красным деревом приборной панели, покачал головой, поцокал языком и сказал без зависти:
— А всё-таки здорово, что нынешний политический уклад даёт возможность честно ра-ботать и много зарабатывать!
— Так, я не понял: ты согласен? — Дато усмехнулся.
Усмехнуться-то усмехнулся, только после слов Игоря выплыли такие яркие, а пра-вильнее сказать — тошнотворно тёмные, прошлогодние воспоминания, что стало ему совсем не смешно, по загривку пробежали мураши — вестники липкого страха.