Эскулап равнодушно кивнул на тело.
— Позавчера только прибыл, а нынче ночью тихонько преставился на нарах. Ничего удивительного — насквозь больной. Удивляет другое: как ещё на этапе не помер?
— Бывает, — согласился Дато.
— Зона — не курорт, — хохотнул эскулап, размашисто расписываясь в карточке Илларио-на, потом, подышав на личную печать и, ставя оттиск, добавил, — надеюсь, не скоро к нам, а то гляди, вот так и вынесут. Ну, бывай.
— Прощайте, если что, — осклабился Дато.
А ещё через пару часов, одетый по летнему времени в помятый цивильный костюм восьмилетней выдержки, со спортивной сумкой в руках Илларион Константинович вышел за ворота, вдыхая пыльный воздух свободы. Он втайне надеялся, но его никто не встретил. Придётся тащиться с полкилометра по лесной дороге, проложенной от ворот зоны до шоссе. Ладно, не в тягость.
Светило солнышко, шумел лес, пели птички. Ё-моё! Сам не заметил, как добрался до автотрассы.
"А и помер бы посыльный раньше времени, мне ничего не сказав, — думал он, шагая по обочине к автобусной остановке, — так один чёрт я бы на вокзал потащился, и именно в бу-фет. С моей-то справкой вместо паспорта, куда ж ещё? Те неведомые, которые на вокзал ве-лели, то ли страхуются, то ли меня не знают и держат за дурака. А на кой им дурак? Вот прицепилось!"
Метров через полста за поворотом задумчивый Дато чуть ли не носом ткнулся в отды-хающий на краю дороги, аккуратный маленький автобус с непривычно покатым передком. У дверцы стояла сочная, блондинистая девица в синих джинсах и в смело расстёгнутой, обтягивающей грудь рубахе. Она, повернув очень даже привлекательное личико в сторону неспешно идущего Иллариона, заулыбалась, глаза блудливые, да такие, что у мужчины, вынужденного коротать долгие годы в чисто мужском обществе и только-только покинувшего это самое общество, натурально отказали ноги, а по телу пошла горячая волна. Формы, то есть внешние признаки, по которым нормальный грузин в миг разглядит зрелую женщину в любой толпе, обозначались весьма, и даже более чем весьма. Дато, как малохольный подросток, встал столбом.
Кзз-бам! Вольноотпущенный вор, вздрогнув от неожиданного металлического скреже-та и хлопка, скосил глаза. Это здоровый мужик, надо думать, водитель, как раз захлопнул крышку капота и, вытирая руки тряпицей, тоже уставился на бывшего зека, будто чего-то ждал.
— День добрый, мужчина, вы не из лагеря случайно? — Поинтересовалась деваха голо-сом околдовывающей сирены, не той механической, что завывает на вышке, а другой — ми-фической, про которую рассказывал Вавилов.