— Спасибо, капитан. Как поживает…Вячеслав Владимирович?
Капитан пожал плечами.
— Нормально. Не жалуется. Вот, поручил пакет вам передать. Разрешите?
Он, раскрыв офицерскую планшетку, извлёк из неё толстый, напоминающий банде-роль, белый конверт формата А4 и протянул генералу.
Какая мысль мелькнула при виде аккуратной упаковки? Что-то вроде: "Зачем это по-слание? Конверт белый, а возьмёшь в руки — не отмоешься, станешь соучастником. Соуча-стником чего? Не важно!"
Чуть помедлив, ровно столько, чтобы движение не показалось поспешным и суетли-вым, Шершнев потянулся за пакетом. Посылка перешла из рук в руки, став на мгновение связующим звеном, ощутимым и плотным. Капитан разжал пальцы, материальная цепь ра-зорвалась, вместо неё возникла духовная связь, словно конверт послужил проводником осо-бого импульса. В тот миг генерал не понял, не оценил это, без преувеличения, знаковое со-бытие. Он пока ещё жил и мыслил прежними категориями. Понимание пришло значительно позже, в период потерь, когда последовательно: недоумение, обида, гнев по поводу цинич-но-несправедливой кары, переросли в депрессивную ломку, грозившую размазать в кашу его возмущённо кипящий разум.
— Знаешь, что в нём? — спросил Шершнев, взвешивая конверт на ладони, без напряга выбирая новую, приятельскую форму общения.
Полежаев понял, кивнул утвердительно и пояснил:
— Когда вы, Виктор Сергеич, сюда из Москвы прибыли, батя сразу сказал — цитирую по памяти: "В ближайшее время генерала заставят отчитаться по полной программе. Задача, при местном бардаке, провальная, и его руководители об этом знают. Но он их сделает". В общем, здесь черновик вашего будущего отчёта.
Шершнев с трудом удержался от проявления эмоций. Всякие дёргания, посвисты, удивлённые вопли типа: "как?" да "откуда?" в доверительной атмосфере показались неуме-стными. Он вытащил стопу листов — пакет не был запечатан — взял первый, пробежал глаза-ми и всё-таки дёрнулся и удивлённо раскрыл рот. Нет, его взволновало не содержание, его выдержку окончательно подкосила форма: текст был написан от руки, а уж свою-то руку, свой почерк он узнавал и отличал в любых документах.
Я же ничего подобного не писал, да и писать пока не о чем! Нет, ребята, это уже мис-тика!
Он поднял враз ставшие больными глаза.
— Иногда, — сказал Павел, — у меня возникает подозрение, что батя знается с нечистой силой. Потом пропадает, потом снова…
Слова подкреплялись полуулыбкой, но у генерала создалось впечатление, что капитан к своим словам относится достаточно серьёзно.