— Пусть бы решал Серебряный, а мне оставалось только повиноваться. Так было бы проще...
Он надолго замолчал, и Страшный заподозрил, что брат опять впал в тоску.
“Ты забываешь, – сказал когда-то Арджуне Юдхиштхира. – Баламут скорее бог, чем человек. А боги не склонны смотреть на людей как на равных, они ими забавляются... или используют их”. “Где ты здесь видишь людей, старшенький?” – усмехнулся сын Громовержца. – “И ты забываешь: когда он забавляется, я тоже забавляюсь. По-своему”.
Стойкий-в-Битве промолчал.
Но сейчас он находил слова, которыми мог изваять мысль из смутного ощущения. Игры небожителей часто бывали зловещи, но аватар не играл.
...гремят боевые раковины полководцев, и им отзывается разноголосый хор...
Улыбка. Всплеск пламени.
Оскал.
...в зев твоей пасти, оскаленной страшно, воины смело рядами вступают. Многие там меж зубами застряли – головы их размозженные вижу...
Кто ты, поведай...
Бхима шумно засопел.
Юдхиштхира вздрогнул и очнулся.
— Я надеюсь... – немного тверже сказал Дхармараджа, нащупав брата взглядом. – Я буду молить Шаунака-риши о поучениях... А если и он не выберется из паутины, сотканной богом?
Задав этот вопрос кому-то за спиной Волчебрюха, – Бхима настороженно оборотился, – Юдхиштхира понуро уставился в землю и замолчал совсем. Через некоторое время он встал и ушел к гуру, оставив брата биться над мыслями, к кому же все-таки обращался старшенький и нельзя ли разрешить все эти дела проще.
Дубиной.
Серебряный не “пришел в ум”.
Ни к вечеру, ни на следующий день, ни через неделю.
Только месяцы спустя, когда братья уже покинут обитель Шаунаки и оставят за спиной не один десяток трупов – лесных чудовищ, наемных убийц и просто людей, Серебряный склонится к ногам старшего, умоляя простить несдержанность. Царь Справедливости примирительно улыбнется и более не станет вспоминать о случившемся.
Лишь однажды, еще позже, улучив вздох тишины, Юдхиштхира обнимет Арджуну за плечи и скажет почти с мольбой:
— Нечестная это сделка, Витязь, – менять душу на тело...
— За такое тело и души не жалко, – хмуро отшутится Серебряный.
Но в глаза ему не посмотрит.
— Слыхали? Закончился срок изгнания братьев-Пандавов, последний год они провели неузнанными при дворе царя матсьев Вираты!
— А я думал, их сожрал кто.
— Да, оно бы неплохо было...
— Вы чего, мужики?! Они ж... дети богов! Исполненные достоинств! Тигры среди мужей... эта... быки из рода Бхараты...
— Быки, согласен... Ты хорош не по делу язык трепать, а то износится, – скажи лучше, как это они целый год неузнанными провели, с их-то норовом.