Он протер стакан, покачал головой.
Я еще раз спросил хозяина о людях из Гленко, и он растянул рот в кривой ухмылке.
«Если мы — свет, то эти Макдоналды — по большей части тьма! — сказал он. — Глава их клана ростом вдвое превосходил обычного человека, носил куртку из кожи буйвола и не расставался с кубком, из которого пил кровь. Макдоналды были хуже всех в Гленко. — Он сплюнул. — Вам вряд ли удастся найти тех, кто печалится об этой воровской шайке».
Добавлю, что не все они мертвы. Я слышал, Джейн, как на постоялом дворе сплетничали вполголоса, и понял, что некоторые Макдоналды спаслись в ту кровавую ночь. Более того, хозяин гостиницы уверяет меня, прищурив глаза, что иные удрали на холмы. Как они выжили, одному Богу известно. Судя по слухам, это диво дивное, поскольку погода была столь же беспощадной, как и убийцы.
Но тем не менее кое-кто спасся. Рыбачка, перебирающая снасти на берегу, нынче утром прошипела: «Некоторые ушли в Аппин, сэр».
Это прибрежный город на севере, владение Стюартов. Вот тебе еще один клан! Я слышал, что эти Стюарты, тоже якобиты, приютили своих братьев в пору скорби. Возможно, я направлюсь в Аппин, когда сойдут снега.
Я рассказал об этом Корраг. Заговорил об Аппине — мол, там есть выжившие, — а она вцепилась в решетку и закричала, потрясая кандалами:
— Кто? Кто именно? Назовите имена!
Она пришла в такое возбуждение, глаза сверкали. У нее перехватило дыхание, когда я сказал:
— Я не знаю их имен.
Думаю, что именно дьявол заставил ее щеки так покраснеть.
— Узнайте же, — сказала она мне. — Живы ли их сыновья? Жены?
Я совсем мало рассказываю о ней в этом письме.
Она все такая же — болтливая и жалкая. Тюрьма не идет ей на пользу, и это только справедливо, ведь она сама призналась мне в дружбе с преступниками. Поведала о своей жизни в приграничных лесах с налётчиками, у которых набиралась сил и училась воровским и разбойничьим приёмчикам. По ее словам, мать-и-мачеха способна излечить меня от кашля, но можно ли верить? Подобные речи суть дьяволово искушение. Я стал думать о ней еще хуже. Нельзя верить в ее доброту, ведь она лжет, в этом не может быть никаких сомнений.
Тем не менее я вновь признаю, что ее манера говорить способна зачаровать менее опытного и осторожного человека. Возможно, причиной тому нежный голос, или произносимые ею слова, или все вместе. Как бы то ни было, когда я выслушал историю ее жизни в тех приграничных лесах и под снегопадом побрел обратно в гостиницу, мне чудились запахи болота и леса. Казалось, я ступаю по сосновым шишкам.
Это колдовство. Но меня не одурачить.