— Ты вогнал меня в краску: нет. Вся моя одежда была сшита одной оттавской портнихой.
— Стало быть, происхождение ее установить нельзя?
— Не вижу, как это можно сделать. Шелк отрезан от одного рулона в нашем отделении. Он поступил из Гонконга.
— Ты ничего не покупала в магазине гостиницы? Что-нибудь такое, что могло быть на тебе. Платок, булавка, в этом роде?
— Нет, такие покупки я делаю редко.
— Хорошо. А твоей подруге не задавали вопросов, когда она уезжала из гостиницы?
— У стойки — нет, я же тебе говорила. Только двое мужчин, с которыми ты видел меня в лифте.
— Из французской и бельгийской делегаций.
— Да. Все было отлично.
— Давай еще раз проверим.
— Да нечего проверять. Поль — тот, что из Брюсселя, — ничего не видел. Его свалили с кресла на пол, там он и лежал. Клоду — помнишь, он пытался нас остановить, — показалось, что это я была на сцене. Но он не успел поговорить с полицией, был ранен в толпе, и его забрали в лазарет.
— Но за это время он мог что-нибудь сказать, — перебил ее Джейсон, вспомнив ее слова о том, что «он не был уверен».
— Да. Но я думаю, он знал о главной цели моего присутствия на конференции, и то, как я представилась, его не обмануло. Если так, это должно было подкрепить его решение остаться в стороне от событий.
Борн взял кофе и сказал:
— Объясни-ка мне еще раз. Вы искали… союзников?
— Ну, скажем, прощупывали почву, так вернее. Никто не выйдет и не скажет прямо, что у его страны есть финансовые интересы, совпадающие с интересами вашей страны, и они готовы заплатить за доступ сырья на канадский рынок или какой-нибудь другой. Но можно приметить, кто с кем встречается за выпивкой или обедает. А иногда какой-нибудь тупица, вроде делегата из Рима, о котором известно, что ему платит Аньели,[37] подходит и спрашивает тебя, насколько серьезно смотрят в Оттаве на законодательство о декларациях.
— Я опять не уверен, что понимаю.
— А надо бы. Как раз твою страну этот предмет очень заботит. Кто чем владеет? Сколько американских банков контролируется деньгами ОПЭК?[38] Сколько предприятий принадлежит европейским или японским корпорациям? Сколько сот тысяч акров земли куплено капиталом, переведенным из Англии, Италии, Франции? Мы все этим озабочены.
— Правда?
Мари рассмеялась:
— Ну как же! Ни от чего человек так не впадает в национализм, как от мысли, что его страной владеют иностранцы. Со временем он может привыкнуть к тому, что проиграл войну — это означает только, что враг был сильнее. Но если он проиграл экономику своей страны, это значит, что враг оказался ловчее. В этом случае оккупация длится дольше, рубцы заживают медленнее.