Должен признаться, и мое настроение полностью совпадало с настроением Ботвы. Мы заражали друг друга безрассудством. Несколько раз мы рисковали неоправданно, но нам повезло. Я удерживал Ботву около ограды, протискиваясь, как только открывался малейший проход. И не мешал лошади получать все толчки и удары, которые выпадали на ее долю. Когда мы удачно подходили к забору, Ботва выигрывала в прыжке несколько корпусов. Но и когда подходили плохо, она все-таки пробивалась и всегда находила местечко, чтобы хоть как-то приземлиться.
Ничего похожего на ту разумную, точно рассчитанную скачку, о которой говорил Джеймс. Но такая отчаянная борьба больше научила упрямую Ботву выпутываться из трудных положений, чем спокойная пробежка с краю.
Подходя к предпоследнему забору, я начал бояться, что мы победим. Я знал — Джеймс хочет продать эту лошадь. И если бы она победила в скачке новичков, ценилась бы меньше, чем еще не побеждавшая. Очевидный парадокс? Да, но Ботва, молодая и неопытная, обещала многое. И слишком ранняя победа не дала бы ей в следующем сезоне участвовать в интересных скачках для новичков.
Прийти вторым, было бы гораздо выгоднее. Показать, что лошадь могла выиграть, хотя и не выиграла, — это подняло бы ее цену на несколько сотен. Но мы слишком яростно скакали, и у предпоследнего забора ненужная победа казалась неизбежной. Рядом шла лишь одна, уже уставшая лошадь, а на хвосте у нас — никого.
К счастью, Ботва оказалась на высоте.
Я пытался хоть как-то ее успокоить. Но она, не обращая внимания, взвилась в воздух слишком рано и приземлилась так, что ее задняя нога задела березовые жерди забора. От напряжения передние ноги подогнулись, и она упала на колени. Мой подбородок оказался на ее правом ухе, а руки сомкнулись вокруг шеи. Но тут ее выручило поразительное чувство равновесия. Напрягшись, она взметнулась вверх, дернула плечами и встала на ноги. Я опять оказался в седле, а она, покачав недовольно головой, снова устремилась к финишу. Но лошадь, которая шла рядом, была уже впереди и для нас недосягаема. Две другие пронеслись мимо в прыжке. Так что у последнего препятствия мы оказались четвертыми. Во время падения я упустил стремена и до прыжка не мог вдеть в них ноги. И, когда мы перелетели через последний барьер, они болтались в воздухе и звенели. Натянув поводья, я стиснул ногами бока. И Ботва, держась до конца, с разгона обогнала двух лошадей и в четырех шагах от финиша выскочила на второе место.
Джеймс в загоне для расседлывания ждал, пока я спешусь. Никакого выражения на лице. И я соскользнул на землю с таким же бесстрастным видом.