Выражения: «сероглазый», «черствого типа» без употребления собственного имени Дарля, затем: «ну-ка, поворачивайтесь живее!», «долговязый кисляй!», «живо в лавочку!» — и другие еще более живописные, слетали с языка Бурля так часто, что иногда он сам в страхе замирал, ожидая пощечины. Но секретарь был выдержан на редкость. Кроме того, он оказался дельным, образованным работником. Дарль только сжимал губы и кивал, слыша брань, или отрицательно качал головой.
Однажды старик упал на пол, начал барахтаться как черепаха и дико вращать глазами. Дарль с трудом поднял его, усадил в кресло и поправил подушку. Бурль, отдышавшись, сказал:
— Ожидаете признательности?
Дарль погрозил пальцем, улыбнулся и указал на свой рот.
— Все равно поймаю! — заявил Бурль.
Дарль, пожав плечом, занялся работой. Бурль стукнул палкой и убежал в спальню.
Утром на двадцатый день этой, с позволения сказать, «службы» к секретарю вошла экономка Дора Форсет. У нее было встревоженное лицо.
— Он тоскует о дочери, — сказала экономка. — Я должна посвятить вас в эту историю, так как, может быть, вы сумеете разыскать адрес. Леона вышла замуж, отцу не понравился ее брак, и он запретил ей писать. Впоследствии Бурль сделал шаг к возобновлению отношений, но было уже поздно: она выехала из Гертона неизвестно куда. Вы видите, я волнуюсь, но что делать, скажите? Всю ночь ему было плохо, а старики мнительны. У него бывает удушье. Под утро он плакал. Жаль его. Ведь он не столько зол, сколько болен, и болен давно.
— Сущие пустяки, — сказал Дарль. — Я знаю, где живет дочь Бурля. Так ему и скажите. Хоть сейчас. Я знаю их обоих: ее и ее мужа, Брентгама. Не беспокойтесь.
Сказав так, Дарль увидел, с какой легкостью может исчезать толстая женщина, если известие чрезвычайно. Она побежала к Бурлю, оставляя по дороге открытыми все двери и голося «мистер-рль» — «р-ль» — все глуше, пока с лестницы не донесся последний ее возглас: «Нашли!»
В комнате Дарля раздался отрывистый звонок.
Когда Дарль пришел в кабинет, он увидел Бурля, стоявшего в дверях спальни. Его лицо опухло, руки тряслись.
— Знаете адрес? — прохрипел Бурль. — Как вы его знаете? Почему вы его знаете? Говорите!
Дарль подал заранее приготовленную бумажку. На ней было написано: «Провокация. Снимите молчание».
— Молчание и шкуру, если хотите! — заорал Бурль. — Я сдохну, пока вы трясетесь над своим жалованьем! Почему, почему, черт возьми, вы знаете адрес?!
— Потому что я муж Леоны, — сказал Дарль, невольно посматривая на палку Бурля. — Я Брентгам.
Бурль ухватился за дверь и начал сползать на пол. Дарль усадил его в кресло.