Фокусники выступали на базарах в балаганах. А по вечерам базарные зрители штурмовали окна первого этажа нашего дома: хотели посмотреть, как живут карлики. Слово «лилипуты» обыденным стало значительно позднее. В этом заслуга принадлежала Кио.
Дядя Ваня, дворник Дома артистов, весьма авторитетная личность для меня и моих друзей, не стесняясь, гнал метлой настырных любопытных.
Воронеж в дни моего детства можно было назвать детской республикой. По улицам дрынчали специально «детские» трамваи, увешанные флажками, были детские парикмахерские, магазины, театр, кинотеатр… Да, детство мое было счастливым!
А если у кого-нибудь из моих сверстников прорезался, как молочный зуб, хоть какой-нибудь талантишко, «одаренного» ребенка немедленно брали за руку, вели в Дом народного творчества, в студию Дома пионеров; его, как и сотню таких же огольцов, терпеливо выслушивали на бесконечных олимпиадах, смотрах и т. д. и т. п.
В городе жило много из «бывших». Город до революции был дворянским гнездом. «Бывшие» — пожилые люди, растерявшие в урагане революции здоровье и близких, не говоря уже о поместьях и состояниях, томимые бесконечным одиночеством, буквально навязывались добровольными боннами к нам, детям рабочих и крестьян. Если бы я в то время мог понять, сколько нужного для жизни я мот получить от нашей соседки, тети Клары!
Она была одинокой и чопорной. Почему-то она безумно меня любила, хотя я принес ей огорчений не меньше, чем революция. Она пыталась привить мне любовь, как сейчас говорят, к серьезной музыке, любовь к театру, к немецкому — языку… Но я всю жизнь рвался на улицу. Немецкий язык привился ко мне, как черенок яблони к водосточной трубе, а в «серьезной музыке» я дальше «Чижика-пыжика» одним пальцем так и не пошел…
В школе у меня тоже пытались найти таланты… Мария Васильевна, моя первая учительница, вдруг решила, что я умею читать рассказы Зощенко. Меня, как рекрута, свели в Дом народного творчества, я добросовестно отмучился два занятия, затем удрал кататься на подножке трамвая. Не детского — взрослого, и не с правой стороны, а с левой, на заячьей площадке. Родители и тетя Клара ломали голову, в кого я пошел… по мужской или по женской линии.
Да, я вам еще не представился. Так вот… Фамилия моя самая что ни на есть простая — Козлов, а имя… Имя придумал отец. Видно, в годы, когда я появился на свет, он впервые прочитал Шиллера, потому что меня назвали в честь героя какой-то драмы Альбертом.
Я-то еще что… Альберт так Альберт, а вот моему братишке куда больше не повезло. Он был на под моложе. Неизвестно, чем увлекался при рождении брата наш отец, но братишку назвали Рогдаем.