Первыми на мокром военном аэродроме под Тулой спецназ встретили бравые особисты – ребята с горячими сердцами и чистыми руками, наследники славных отечественных традиций. Отличить их по погонам или петлицам невозможно, но наметанный глаз Тарасова сразу выделил скуластых, по-собачьи настороженных офицеров, рыскающих глазами по сторонам. Рядом установили длинные пластиковые белоснежные столы для личного досмотра. Вот упал трап, и взгляды псов-ищеек намертво прикипели к спускающимся на родную землю бойцам. Тут же возникли, будто соткались из воздуха, автоматчики с наглыми холеными ряшками – тоже, знать, особый отдел.
Было сыро и холодно. Начинал накрапывать дождь. Солнца не было совсем, и казалось, что оно ни разу не появлялось на небосклоне с тех пор, как спецназ улетел в Африку.
Артем выходил из самолета последним. Выражая благодарность, крепко пожал на прощание руку усталому пилоту и стал спускаться по трапу.
Как пахнет земля! И этот влажный воздух кажется родным, а бензиновая вонь от стоящих рядом машин – слаще меда! Только холодновато с непривычки…
Не дожидаясь просьбы, Тарасов скомандовал:
– В одну шеренгу – становись! Личный состав, к досмотру!
Хлыщеватый капитан-особист недовольно глянул на Артема и кивнул своим подручным. Спецназовцы по четверо проходили к столам и вытряхивали на девственно-чистую поверхность свой багаж, а особисты перебирали эти мелочи с рвением и азартом – только мелькали тонкие пальцы, так не похожие на крестьянские руки спецназовцев. Артем и Белорыбин индифферентно курили в сторонке.
Тут же возник и первый скандал: прапорщик Пятин приволок из Конгонии статуэтку из черного дерева в виде гибкой длинной девки с толстой, не по размеру, задницей.
– Откуда произведение искусства? – спросил старший особист. – Боевой трофей?
– Трофей, – багровея, выдавил прапор. – Точнее, купил.
– Документы на это, – особист пощекотал пальцами темную статуэтку, – есть?
– На базаре за доллар купил… какие, на хрен, документы? – ответил Пятин.
– Прапорщик, свою нецензурщину оставьте при себе! – прикрикнул особист.
Тарасов заторопился на выручку: перед его мысленным взором встала занятная картинка – вырубленные особисты, обезоруженные автоматчики и страшно матерящийся Пятин, пинками раскидывающий досмотровые столы…
– Капитан, эта вещь покупалась при мне на блошином рынке, – проговорил Артем.
– Вы ручаетесь? – уточнил почуявший неладное особист. – Хорошо. Проходите, прапорщик…
– Товарищ! Старший! Прапорщик! – раздельно и громко поправил Пятин, грубо прихватывая статуэтку за голову и стягивая свою сумку со стола.