Кое-какую мелочовку в виде сувениров дотошный капитан пригреб. Досталось солдату, возившему с собой аптечку: минут пять особист обнюхивал упаковку аспирина от Московской фармацевтической фабрики и, не обнаружив ничего незаконного, отпустил бойца с богом.
– Что роете? Власть, что ли, в стране поменялась? – вскользь поинтересовался Тарасов.
– Занимайтесь своим делом, товарищ майор! – огрызнулся наглец и снова зашебуршил ловкими руками по сумкам.
К удивлению Артема, досматривавшийся предпоследним Белорыбин никаких замечаний не получил, и кусок шикарной африканской ткани проехал на родину победившего идиотизма беспрепятственно.
– И вы проходите, товарищ майор, – сурово кивнул особист.
Тощая спортивная сумка Тарасова у него любопытства не вызвала.
«Раз такие привилегии комбату, в следующий раз слиток золота вывезу или кило наркотиков», – про себя решил Артем.
Генерал Ларичев не задавал лишних вопросов: вероятно, он уже получил нужную ему информацию по другим каналам. Шеф интересовался снабжением, питанием, медслужебным и бытовым обеспечением, боевой учебой – словом, теми вещами, которые Тарасов на дух не переносил. О срочной эвакуации секретных ракетных установок генерал не заговаривал: подразумевалось, что ничего подобного не было, и Артем понял намек высокого начальства.
В заключение Ларичев заметил:
– Тобой, майор, заинтересовались большие люди. Там, в самой цивилизованной части планеты…
– Я в отпуск хочу, товарищ генерал! – заявил Артем безапелляционно.
Хозяин кабинета сделал внушительную паузу и кивнул:
– Смело! «Решительно требую», так сказать… хозяин положения, твою мать… Пиши рапорт по всей форме, майор!.. Кстати, твои герои – Белорыбин и… как его, сержант этот? – представлены к правительственным наградам. Можешь до их сведения сам довести…
Генерал хотел добавить, что насчет представления самого майора Тарасова наверху рекомендовали не торопиться, но смолчал. Во-первых, успеется, а во-вторых, тоже успеется… Ларичеву намекнули, что орден и для его генеральской груди припасен – заслуженный орден, награда за бессонные ночи, проведенные над картой в душной, провонявшей горелым пластиком комнате спецсвязи…
«И мне отпуск полагается, – подумал Ларичев. – Только вот когда дадут, неизвестно…»
* * *
Было семь тридцать утра.
Артем побывал у себя на квартире, но задержался там не больше часа. Все пропиталось пылью, и, похоже, соседская тетка так ни разу и не полила кактус на подоконнике – земля в горшке живо напомнила Тарасову выжженные солнцем африканские дороги. Артем включил холодильник, и тот зашелестел, набирая обороты, – потом подумал и выключил: положить в него все равно нечего.