Светлые брови «дрессировщика бегемотов» вдруг грозно сдвинулись, а глаза превратились в металлические щелочки. Он начал медленно наступать на Астахова.
— Вареньем, значит, объедался, печеньем, да? А потом отрабатывал буржуинам, да? Только вот какие-такие буржуины тебя надоумили Скоробогатова угробить?
Взгляд насмешника вдруг стал металлическим, он вплотную приблизился к Астахову и резким тычком ткнул его пальцем в живот. Астахов невольно ойкнул и попятился.
— Или ты сам додумался до этого ноу-хау, совершив мощный технологический прорыв? Ну чего молчишь, ты, сало?
Астахова бросило в пот. «Салом» его еще никто не называл. Он понимал, что перед ним не тупой гоблин, а человек с юмором, но от этого было не легче. Кроме того, от него веяло чем-то психопатологическим, и от этого Астахову становилось просто страшно.
— Ну, а… А что говорить-то? — растерянно начал разводить руками Астахов. — Я, так сказать, не виноват в этом совсем…
В ответ на это сумасшедший дрессировщик громко рассмеялся, после чего его лицо снова приобрело суровый оттенок, и он кратко объявил:
— Неостроумно!
— Ну… Дело-то как бы не в остроумии, — смутился Астахов и поспешно затараторил: — Дело на самом деле серьезное, и мне, поверьте, также глубоко интересно, кто это сделал. Кстати, может быть, вы, так сказать, представитесь, а то, знаете ли, как-то неудобно так разговаривать, мы с вами незнакомы…
— Меня зовут Тарас Николаевич, — четко проговорил «хвостатый», глядя прямо в лицо Астахову. — И попрошу обращаться ко мне именно так.
— Ну… Хорошо, хорошо, — разводя руками, закивал Астахов. — А то, знаете, как-то…
— Короче, — перебил его Тарас. — Хватит говорить не по делу! А дело у нас одно, как вы, должно быть, до-га-ды-ва-е-тесь.
Тарас говорил очень четко и растянуто, делая акцент на ударных слогах. Дикция у него, надо сказать, была на уровне, а голос довольно поставленным. И вообще, некая театральность в манерах и речи выдавала в нем человека, приближенного к богемным кругам.
— Короче, баблы го-ни! Поня-ал? — чуть ли не зевнул в конце фразы Тарас Николаевич и повертел перед лицом Астахова пальцем.
Астахов тяжело вздохнул. Он откровенно боялся этого чокнутого артиста-бандита. И не понимал, чего конкретно тот от него хочет.
— Нет, подождите, — мелкой скороговоркой заговорил он. — Я, так сказать, понимаю, что речь как бы идет о деньгах, но, простите, совершенно не представляю — каких? Разве я вам что-то должен? Вы уж объясните, пожалуйста, а то как-то совсем непонятно получается.
— Сейчас объясню, — с ухмылкой пообещал Тарас и неожиданно резко рванул Астахова за ворот рубашки на себя.