Михаил явно был не в духе. Впрочем, это вообще было ему свойственно и даже в какой-то степени роднило с подполковником Герасимовым. По лицу Михаила я понял, что ничего хорошего он мне не сообщит. Так оно и случилось. Правда, в течение первой минуты разговора он выложил мне все свои проблемы, думая, видимо, что я в этот понедельник склонен к сопереживанию и состраданию. Проблемы Черновицкого заключались, однако, в основном в неполадках его автомобиля. Далее следовали напряги с женой, которая, по уверениям Михаила, была дурой. И наконец, венчала все нехватка денег.
— Привет, — проскрипел эксперт, протягивая мне какие-то бумаги. — Вот, для тебя подготовил. Это по делу Скоробогатова.
— Михаил, ты мне сразу скажи — там действительно убийство? — спросил я.
— Прочитаешь — поймешь, — ответил Черновицкий, ухмыльнувшись.
— Да ты что, с подполковником Герасимовым сговорился, что ли? — начал я злиться.
— Боюсь, с ним договориться о чем бы то ни было мне никогда не светит, — вздохнул Михаил. — А вообще, определять, убийство там или что — это твоя работа! Но от себя могу сказать — скорее всего, да. Во всяком случае, умер он явно не в том месте, где его нашли. А трупы сами ходить не умеют. Это я тебе уже как профессионал заявляю, — усмехнулся эксперт.
— Пошел ты, — отмахнулся я от него, взял бумаги и хотел уже пойти по своим делам, как Михаил остановил меня:
— Подожди, это еще не все!
Далее Черновицкий с потаенной радостью сообщил мне, что ничего нарыть в уликах в офисе «Дионис» ему не удалось — мол, не только у него все плохо, а теперь вот и Синицыну придется несладко без улик преступление раскрывать!
— Рюмки чистые. Только спиртное, — резюмировал он. — А разводы — это следы губной помады, скорее всего, этой Арцыхевич, бухгалтерши.
Я развел руками, не став обижаться на эту вредину, поскольку давно привык, и прошел в дежурку, где взял еще и материалы по обнаружению трупа Скоробогатова. После чего прошел в свой кабинет. На столе уже лежал фоторобот, составленный по показаниям Игоря Сергеева. Человек, который приходил к Скоробогатову той ночью, выглядел внушительно. Это был мордастый круглолицый мужик, облагороженный, правда, интеллигентной бородкой.
Я прочитал материалы. Согласно им, Скоробогатов скончался от черепно-мозговой травмы, полученной при падении. На теле его также были обнаружены множественные ссадины и кровоподтеки. Однозначного вывода, что его сбила машина, из заключения не следовало, но он напрашивался сам собой, судя по характеру травм. Кроме того, сообщалось, что одет Скоробогатов был в брюки и тонкую рубашку, что заставило меня насторожиться: в начале октября он должен был быть облачен как минимум в пиджак или ветровку. Я принял это к сведению и отложил материалы в сторону, побарабанил по столу пальцами. Что делать дальше? Ехать домой к Скоробогатовым и предъявлять фоторобот для опознания? А заодно и сообщать новость о смерти? Или для начала предъявить этот портрет коллегам Скоробогатова, то бишь Голубицыну и Арцыхевич?