В сумерках за церковной оградой собрались мальчишки и девчонки — человек пятнадцать, даже с других улиц тут были: Клок и Волдырь. Володька в последнее время зачастил на нашу улицу, стал дружить с нами, заступается за Тальку…
Мальчишки сидели на каменном пороге церкви, рассуждали про войну, гадали, когда наши дойдут до Берлина. Невдалеке в отдельный кружок сбились девчонки, шушукались, смеялись.
— Ребята, давайте в казаки-разбойники! — не подходя к нам, крикнула Енька.
Мы переглянулись.
— Давайте. Нам все равно.
Когда стали делиться, одного человека не хватило.
— Талька-то чего не пришла? — спросил Волдырь.
— У нее же отец… — начал было я.
— Не пустил, что ль?
— Да нет, — объяснила Енька, — заболел тяжело.
— Заболел! — усмехнулся Мишка. — Крапивой себе ноги настегал, чтоб распухли. Повестка из военкомата ему пришла. Он сдрейфил и перестарался.
— Если узнают — будут судить, — вставил Клок.
— А чего узнавать-то? — дернул плечами Мишка. — Он не скрывает. Только говорит, что ломило ноги, хотел полечить.
— Давайте играть, — прервал я разговор. — Пусть казаков будет меньше.
Казаки ушли на другую сторону церкви, и мы стали прятаться. Енька, Мишка и я убежали на пустырь, за кусты бузины. Казаки долго шныряли по плацу, заглядывали за телеграфные столбы и наконец поймали Волдыря. Мы побежали к нему на выручку. Осветив нас, мимо проскочила военная машина и свернула в нашу улицу. Я проводил ее взглядом.
— К Буланкину, — сказал Мишка. — Кто-нибудь из района. Отбив Вовку, мы опять разбежались. В этот раз мы с Енькой оказались вдвоем за танком. Казаки несколько раз оказывались рядом с нами, заглядывали внутрь танка, но нас не заметили. Вот опять послышались шаги.
— Тише, — прошептала Енька, замирая.
— Женя, Енька! — раздался рядом голос тети Мани. Мы выглянули из-за танка. У церковной ограды стояли тетя Маня и еще кто-то. Енька неуверенно направилась к ним, потом рванулась с криком:
— Папа, папочка!
Все — и казаки и разбойники — выскочили из своих укрытий и издали глядели, как отец обнимал Еньку и как она прижималась головой к его груди.
Шумно, весело они пошли по улице, а мы, теперь уже вместе и мальчишки и девчонки, молчали. Игра распалась. Идти домой тоже не хотелось.
— Давайте пройдемся по нашей улице, — предложил Мишка. — Чего тут сидеть?
Все молча согласились. Мы шагали по улице, на которой впервые за много дней появился человек с войны. Дошли до первых дубков и повернули обратно. Миновав тети Манин дом, вдруг услышали за собой шаги: нас догоняла Енька.
— Девочки, мальчики, — захлебывалась она, — пойдемте к нам! Папа велел вас всех позвать!