Северовьетнамцы, точно, это их пробковые шлемы.
Он выстрелил из подствольника туда, где они должны были появиться, — раз, другой. Опа, как тебе такой футбол? Держи гранату, умник, а я рвану как черт по вонючим зарослям, и ах, парень — они за мной, но им меня не достать, а потом, о господи, все-таки достали.
Ничего не видя — сквозь заросли дикой спаржи, к своим. Эй, ребята, не стреляйте! Я — американский морпех! Л. Б. Дж.[106] собственной персоной!
Так тяжело, как тогда, мне еще не было, тяжелее, чем сейчас.
Он обернулся на ущелье, оставшееся позади; он отошел уже далеко, и это вселяло надежду. Но о земле, простиравшейся вокруг и впереди, такого не сказать: грязно-белая, безжизненная.
Он опустился на корточки, провел пальцем по земле и лизнул его. Соль. Вот это да!
Он собрался вставать, и тут его взгляд упал на левую руку: она висела плетью, касаясь соленой земли согнутой кистью, и он ее совершенно не чувствовал.
Плохо дело, подумал он.
Он смотрел вдаль на соль, и тут она вдруг засверкала. На какое-то мгновение его охватил ужас.
О мама! Что это за земля такая?
Глубоко вздохнул.
Не поминай маму, не задавай вопросов. Здесь мы живем, здесь мы ходим. Это место предназначено для быстроты, а не для удобства.
Если тебе здесь не нравится, уходи отсюда. За тебя этого никто не сделает.
Он остановился у путей, сотрясаемый рвотными спазмами, но выходить было нечему. Выпрямившись, он никак не мог набрать в грудь воздуху.
Ну что это такое, дождь, ради бога? Дождь плох тем, что, как бы ни было жарко, в конце концов ты всегда начинал мерзнуть. Все становилось скользким, ноги начинали преть.
У меня нет сухих носков. Пистолет взял, М&М[107] взял, а чистые носки забыл. Или кто украл. Кому-то из вас, ублюдков, кто прихватил мои носки, я задницу надеру.
Абсолютно никакого дождя. Он достал термос и плеснул немного воды на лицо.
Такая сушь, подумал он, и это как дождь.
Когда треугольник вновь обнаружился, его внутренность свернулась и гнила. Можно образовать новый. Или же закрепить прежний, промыв его.
Плесни на этот треугольник. В жару его надо обливать.
Бесполезно, док советует не обращать внимания, если не слишком больно.
Нет, не слишком, больше кажется.
Впору засмеяться.
Он почесал костяшки пальцев на правой руке, и на какое-то время боль сосредоточилась там. Отпустил винтовку, потряс рукой.
Чуть раньше ему досталось по костяшкам колодой карт. Адъютант отобрал у него карты и хлопнул ими его по руке. В приюте Армии спасения в карты не играют, а он учил других ребят в приюте Бута играть в «ловись, рыбка». Это было в Женском приюте Бута в Чикаго, северная часть, Висконсин-авеню.