— Как там оно?
Она раздраженно забрюзжала в ответ. Она всегда умело разыгрывала из себя несчастную — настолько искренней и глубокой была горечь, звучащая в ее голосе.
— …там оно! — Она погрозила дрожащим кулачком, как недавно в холле — старику.
Метрдотель у «Джо» был очень любезен с ними, пока не разглядел поближе мать Конверса. Он усадил их за маленький столик в глубине зала рядом с двумя загорелыми супружескими парами с техасским выговором.
Конверс быстро выпил первый мартини и поспешил заказать еще. Иначе, подумал он, мне не выдержать. Мать жадно припала к своему бокалу, и, хотя воздействие спиртного ничуть не сделало ее краше, настроение у нее, похоже, поднялось.
— Как тебе мое лицо? — спросила она, на три четверти выпив свой мартини.
Как ни старался Конверс быть тактичным, долго смотреть на ее лицо он не мог.
— Ты выглядишь замечательно.
— Я вернула ему форму, — прошептала она счастливо. — Я делала специальные упражнения.
Она пощипала складки обвисшей кожи на лице. В один момент настроение у нее упало.
— Они все сделали неправильно. Кое-как. — Она вдруг стиснула зубы и в бешенстве посмотрела на него. — Они сделали из меня черную!
Конверс нервно оглядел ресторан.
— Со мной говорили по телефону. Сказали, что я должна выйти замуж за Ходжеса!
— Ходжеса!
— Ох, — нетерпеливо закричала она, — да нашего портье!
Она принялась изображать Ходжеса, пища что-то невнятное слабым фальцетом, вращая глазами, как Отелло.
Конверс налег на мартини. Веснушчатая блондинка за столиком техасцев постучала своего спутника по мясистому локтю и кивнула в их сторону.
— Джонни, — говорила между тем мать, — они охотятся за твоими деньгами. Не отдавай их им!
Конверс непонимающе посмотрел на нее:
— Кто охотится?
Мать раздраженно затрясла головой:
— Да люди в гостинице! — Она понизила голос и схватила его за руку. — Они черные, но делают вид, что белые! Кроме Ходжеса, потому что он не может. Вот почему они хотят женить его на мне. Тогда они заполучат твои деньги.
Она так беспокоилась о деньгах, которые он получил за пьесу десять лет назад. Деньги всю жизнь составляли ее главный интерес, и с момента, как поставили его пьесу, он превратился в ее глазах в наивного транжиру с бездонным карманом.
— Не позволяй им заграбастать твои деньги!
— Ну конечно же не позволю, — сказал Конверс.
— Прошлой ночью они пришли ко мне и растянули мои колготки!
Конверс встретился взглядом с техасской блондинкой. Она ела шоколадно-ванильное мороженое; в тот момент, когда их глаза встретились, она как раз вынула изо рта ложечку с остатками тающего мороженого, чтобы зачерпнуть еще.